никогда не появлялись там раньше, так что будет определенный драматический эффект. Мы готовы немного сократить наш список и…

К: Что конкретно?

Ш: Это противотанковая ракета, управляемая ракета – гораздо лучше, с большей дальностью и гораздо более точная.

К: Более дальний, чем, ох…

Ш: Дальность две-три тысячи метров.

К: Но в твоем вопросе речь идет не о цифрах; твой вопрос – есть ли смысл в их отправке. Что подсказывает твоя интуиция?

Ш: Моя интуиция говорит «да».

К: Моя интуиция подсказывает, что теперь, когда мы начали, нам лучше выиграть.

Ш: Ну, я просто хочу уложиться в дипломатический график.

К: Дипломатическое согласование по времени таково: я сказал русским, что если они хотят на что-то здесь повлиять – до завтрашнего утра, – ничто не помешает проучить их, что, когда нам переходят дорогу, происходит нечто вопиющее.

Ш: В таком случае ты склонен вытащить некоторые из них и отправить их пораньше.

К: Что-нибудь еще, Джим?

Ш: Нет, Генри. Спасибо.

15–16 октября 1973 года

Дипломатия теперь следовала за темпами военных операций. Решение Садата предпринять попытку наступления на Синай – вероятно, чтобы ослабить давление на его сирийских союзников, – вывело египетские силы за пределы досягаемости их системы ПВО вдоль Суэцкого канала. Это позволило израильским вооруженным силам уничтожить более 300 советских танков и повернуть вспять военную неудачу предыдущей недели. Теперь оставался только вопрос времени, когда израильское наступление отбросит египетские силы, по крайней мере, через Суэцкий канал. Приближались условия для того, что было нашей исходной позицией, то есть восстановление статус-кво анте, ситуации, предшествовавшей началу военных действий. Позиция арабов, согласно которой прекращение огня должно зависеть от согласия Израиля вернуться к границам 1967 года, потеряла свою актуальность из-за темпов развития военных операций.

Мы начали добиваться прекращения огня, за которым должны были последовать переговоры на основе резолюции 242 Совета Безопасности, которая была принята всеми сторонами в 1967 году в основном потому, что ее двусмысленность допускала различные толкования.

Поздно вечером 15 октября советник Садата по национальной безопасности Исмаил ответил на мое послание, в котором я проинформировал его о воздушном лифте. Он подтвердил «решимость» Египта сохранить «этот особый канал контактов». Никакая другая сторона не выступала от имени Египта; другими словами, мы не должны обращать внимания на интерпретации из Москвы, которые отличались от того, что нам прямо говорил Каир. Исмаил отрицал какое-либо намерение унизить Израиль, «потому что Египет испытал, что означает унижение». Он выразил свою «признательность» за наши усилия по достижению прекращения огня в качестве предварительного этапа к политическому урегулированию – хотя это и противоречило взглядам Египта. Однако опыт заставил Египет усомниться в том, что такое разделение будет работать на практике. Короче говоря, Исмаил разговаривал с главным поставщиком вооружения для противника Египта, как говорил бы один воспитанный деловой человек с другим. Его возражение против нашего подхода заключалось в неспособности осуществить его на практике; можно было предположить, что, если бы мы могли продемонстрировать успех нашей дипломатии, Египет мог бы изменить свое отношение.

Только после этого Исмаил упомянул о воздушных поставках, назвав их «неприемлемыми», точно так же как он ранее характеризовал продажу оружия Израилю. Но он не стал задерживаться на этом и не угрожал никакими последствиями. Вместо этого он призвал меня удвоить усилия, чтобы связать политическое решение с военным. А потом – на удивление – он пригласил меня в Египет:

«Египет будет приветствовать д-ра Киссинджера в знак признательности за его усилия. Египетская сторона будет готова обсудить любую тему, предложение или проект в рамках двух принципов – которые, как полагают, ни доктор Киссинджер, ни кто-либо другой не отвергают, – что Египет не может делать никаких уступок ни земли, ни суверенитета.

С наилучшими пожеланиями.

Хафиз Исмаил»

Рано утром 16 октября мы ответили в послании, призванном использовать предпосылку будущей дипломатии для сдерживания реакции Египта на воздушный лифт на следующей неделе:

«…Что могут сделать США в этих обстоятельствах? Доктор Киссинджер часто говорил, что он обещает только то, что может выполнить, но выполняет все то, что обещал. В своем предложении из пяти пунктов, содержащемся в послании г-на Исмаила от 10 октября, египетская сторона, по сути, запрашивает израильское согласие в рамках прекращения огня на египетских условиях для достижения полного урегулирования. По мнению доктора Киссинджера, этого нельзя достичь, кроме как затяжной войной. Никакое влияние США не поможет достичь этой цели при [сложившихся] настоящих обстоятельствах.

Американская сторона может пообещать и будет выполнять все, что необходимо, – а именно: прилагать все усилия, чтобы помочь в достижении окончательного и справедливого урегулирования после прекращения огня. Д-р Киссинджер считает, что недавние события вполне могут упростить для Американской стороны в будущем конструктивное и эффективное использование своего влияния в интересах такого урегулирования…

Поэтому Египетской стороне предстоит принять важное решение. Настаивать на своей программе-максимум – значит продолжение войны и возможный риск всем тем, что было достигнуто. Результат будет решен тогда военными мерами. Американская сторона не будет спекулировать на таком исходе, но сомневается, будет ли он четким и ясным. В любом случае условия для дипломатических усилий США не будут благоприятными.

Чтобы дипломатия получила полную возможность, ей должно предшествовать прекращение огня. Только при таких условиях можно будет развить обещанные дипломатические усилия США. Египет найдет гарантию серьезности этих усилий в официальном обещании Американской стороны полностью задействовать себя, а также в самой объективной ситуации…

Доктор Киссинджер высоко ценит заботливое приглашение Египетской стороны посетить Египет. Как только будет достигнуто прекращение огня, он будет рад самым серьезным и благожелательным образом рассмотреть это приглашение в рамках серьезных усилий по установлению прочного мира на Ближнем Востоке.

С наилучшими пожеланиями…»

ВГСД собралась вскоре после 10:00 утра. После решения прибегнуть к воздушному лифту настроение в группе изменилось. Ушли в прошлое колебания предыдущей недели, попытки переложить потенциальную вину за опасные последствия. Я сформулировал принцип, который должен определять наши усилия по пополнению запасов: «Наш единственный интерес в этой ситуации половинчатой конфронтации – по-быстрому измотать Советы. Дать им максимальный стимул для быстрого урегулирования. Предлагать каждый день больше, чем предлагают они». И в качестве приблизительного ориентира я предложил, чтобы наши пополнения запасов по крайней мере на двадцать пять процентов опережали советские. Мы решили дополнить воздушный лифт усиленным морским лифтом, поскольку в Черном море Советы загружали суда огромным количеством материальных средств, включая их самое современное оборудование.

Среди сверхдержав победитель в кризисной ситуации должен тщательно определять, когда вдалбливать этот факт своему оппоненту. Я подчеркнул эту