– Все чисто, можете безбоязненно ужинать!

Раздались благодарственные слова, но за еду никто не принялся, внимательно наблюдая за Амирель и военачальниками.

– Так, это какой по счету? Седьмой? Или восьмой? Что-то я запутался в подсчетах, – нескио вынул из кошеля пару золотых монет и протянул поваренку. – Это тебе за сметливость и удачливость.

Онемевший от невиданных денег мальчишка неловко поклонился, схватил деньги и стремительно убежал.

– Понесся прятать, чтоб никто не позарился, – засмеялись воины. – Кто у него их будет отбирать? Все знают, что заслужил честно.

Амирель же в это время проверяла припасы на кухне. Единственное, что ей не понравилось, это стоявший посреди кухни чан с водой.

– Не знаю, что это, – озабоченно сказала она нескио, – может быть, брошенная шаманом отрава, а, возможно воду просто долго не меняли и она протухла, но ее нужно вылить, и куда-то подальше от жилья.

Нескио приказал избавиться от воды, а чан как следует промыть и питьевую воду в него больше не набирать. Чан тотчас унесли подсобные работники кухни, а нескио распорядился останки шамана и положить к тем, кого поймали прежде.

Тело завернули в мешковину и унесли, пол засыпали свежими опилками, давая им впитать пролившуюся кровь, потом собрали и их, выбросив подальше в поле с городской стены.

Нескио пожелал удачи оставшимся и ушел, уводя с собой Амирель и свиту.

– Повезло нам, что у нас есть такая целительница, – с облегчением признал один из крепких мужиков, одним из первых ударивший шамана кинжалом. – Не то было бы нам худо. Вот для чего сюда приперся этот южак? Одурманить нас хотел, ясно дело, а потом и заклясть. И стали бы мы как послушные куклы выполнять все, что эти гады нам велели.

Все притихли, припомнив оставшуюся в степи сотню Ноблеса.

Феррун мчался по протоптанной возвратившимися заставами тропке. Степь лежала перед ним огромная, темная и угрожающая. Опасность обступала со всех сторон, такая манящая и влекущая, обещающая прорву настоящей мужской потехи, но он понимал, что не должен отдаваться этой пагубной страсти с тем безоглядным пылом, что позволял себе прежде. Хочет он этого или нет, но ему придется занять престол Терминуса, это его долг. И чтоб его исполнить, ему нужно остаться живым и, по возможности, невредимым.

Агфе неслась вперед и вперед так, что в ушах свистел ветер. Но Ферруну хотелось лететь на крыльях, понимая, что счет идет на минуты. Что делают в этот момент с людьми злокозненные шаманы? Превращают в беспрекословных, на все готовых приверженцев? Он на мгновение пожалел, что не взял с собой Амирель, то тут же отринул эту мысль – она слишком устала, толку от нее все равно было бы немного.

Группу спешившихся воинов в туниках Терминуса он увидел задолго до того, как подъехал к вражескому стойбищу. Они его не замечали, потеряно сгрудившись возле своего сотника, да и темное предгрозовое небо не пропускало ни обманчивый свет луны, ни блеск далеких звезд. Остановившись перед дюжим воином в тунике с гербом Терминуса, Феррун звучно спросил:

– Что произошло? Почему вы не вернулись в Ключград?

В его сторону тут же нацелились стрелы и мечи.

– А нам и тут хорошо! – раздались насмешливые голоса. – Чего ради мы должны возвращаться?

– А ты что скажешь, сотник? – Феррун спрыгнул с Агфе и жестом отправил ее подальше, чтоб не попала под случайную стрелу.

Воин медленно, будто через силу, ответил:

– А что я скажу? Ничего я не скажу!

Почувствовав чужой недобрый взгляд, Феррун отскочил в сторону и внезапно пустил стрелу в пустоту. Вдалеке раздался угрожающий вскрик и в него полетели стрелы и от очарованных терминцев, и выступивших из темноты десятков южаков. Легко отбив стрелы, Феррун пронесся по степи, рубя мечом направо и налево. Скоро в живых из южаков не осталось никого.

Остановившись перед терминцами, Феррун велел:

– Немедленно садитесь на коней и возвращайтесь! Мне пасти вас, как стадо глупых овец, недосуг!

Они хором заторможенно ответили:

– Нам нельзя. Мы должны оставаться тут!

Вспылив, Феррун сжал Инкусс и твердо приказал:

– Я снимаю с вас шаманские чары! Вы снова воины Терминуса! Немедленно возвращайтесь!

От сотни пошло такое сопротивление, что он покачнулся, внезапно ослабев, но все же повторил:

– Вы верные воины Терминуса! Немедленно возвращайтесь в Ключград!

Очнувшиеся от удушающего морока мужчины поймали своих коней, ожидающих неподалеку, сели на них и поскакали на север. Феррун, ощущая себя до странности слабым, похлопал по холке Агфе, давая знак следовать за отрядом, и, покачиваясь, поехал следом. Кобылка, понимая, что с хозяином стряслось что-то на редкость плохое, старалась бежать как можно более плавно.

Вспомнив бледное лицо Амирель после подобных внушений, Феррун представил, как выглядит сам, и поморщился. Зато теперь он знает, что испытывает она после непомерных для себя усилий. Похоже, снятие заклятия с целого отряда для него тоже оказалось чрезмерным напряжением. Он надеялся, что это состояние отвратительного бессилия пройдет быстро, но оно не прошло и тогда, когда он последним въехал в южные ворота Ключграда.

Ничего не отвечая на вопросы, проехал к дому нескио и пошатнулся, соскакивая с лошади. Это было так странно и неприятно, что он громко выругался, не обращая внимания на удивленно смотревших на него слуг.

– Где Амирель? – спросил он у них, подходя к дверям.

Ему ответили с поклоном:

– Госпожа у себя, отдыхает.

Преодолевая слабость, он прошел в дом. Проснувшийся от шума нескио вышел в коридор и озабоченно следил за его неверными движениями.

– Ты ранен? – встревоженно спросил он, готовясь поддержать его.

– Нет! – зло рявкнул Феррун. – Но мне нужна Амирель!

– Я здесь, – спокойно произнесла она, выглядывая из своей комнаты. – Я тебя жду. Что случилось?

Он молча зашел к ней и грубо захлопнул дверь перед носом раздосадованного нескио. Пробормотав под нос «вот ведь несносный мальчишка, даром что принц», тот бы вынужден уйти к себе.

Растянувшись на кровати, Феррун неохотно признался под вопрошающим взглядом Амирель:

– Не знаю, что со мной. Я стал слабым, как ягненок. Еле дотащился сюда, думал, упаду по дороге.

– А что ты делал? – она подошла к нему и положила руку ему на лоб.

– Снял заклятье с сотни Ноблеса, думал, сдохну от натуги, а ведь мне еще нужно сегодня дежурить на крыше, осматривать окрестности в подзорную трубу, что есть у нескио. Да, посмотри на «Серебро ночи», видишь, что с ним творится?

Он вытащил цепочку с камнем, и они оба ахнули – Инкусс не светился, как обычно, ярким синим огнем, а как будто потух от непомерной борьбы, лишь из середины вылетали редкие синие искры.