«Кстати, о часе», – спохватился он и опять отправил Локиса поглядеть на луну. Как сказал Балабка, она должна была зависнуть над крестом на Спасо-Преображенском соборе – знак, что пора. Вернувшись, литвин молча кивнул, давая понять, что время пришло.

– Ну а теперь, хозяева дорогие, – весело сказал Петр, – мне пора в путь-дорожку.

– Ночью?! – не понял Горыня.

– Да я ненадолго, – пояснил Сангре. – За Уланом и обратно. Он тоже поди рад повидать вас будет.

Заряница понимающе кивнула и, положив ладонь на руку брата, успокаивающе сказала:

– Я тебе опосля поведаю, – и пошла провожать. Оставшись стоять на крылечке, она торопливо перекрестила их и робко предложила: – А может, и впрямь погодил бы до утра, а там к княжичу в ноги упал. Чай, поклон не сабелька, спина не переломилась бы.

– Мне сказали, что Улана до света задавят, – пояснил Петр.

– А чего ж ты вечером-то думал?

Сангре поморщился, припомнив подброшенную монету и пикового валета. Может и впрямь надо было иначе… Но к чему сейчас гадать, что лучше, а что хуже. Всё, поезд ушел и впереди одна-единственная дорога.

Остановившись подле забора, он прислушался. Тихо. Немного поколебавшись, стоит ли брать арбалеты, раз собак не слышно, он все-таки решил прихватить оружие с собой. Так сказать, на всякий случай.

– Ну, пора, – весело подмигнул он литвину. – Полный вперёд, дорогой Квазимодо! Давай, с вещами на выход.

Перемахнули они через частокол достаточно легко. Неуклюжего Локиса Петр подсадил первым, а затем, перекинув ему спрятанные в мешке арбалеты, и сам перебрался на ту сторону. Оглядевшись по сторонам, он велел литвину оставаться на месте, когда понадобится – свистнет, а сам, крадучись, направился вдоль частокола к воротам, узнать, как и что. Пока вроде порядок, в смысле собаки помалкивают – Балабка держал слово, но мало ли. Проще для начала выяснить обстановку, а тогда действовать дальше.

Вратаря он увидел издали. Тот возился с чем-то, стоя у калитки. Петра он не заметил и вздрогнул от неожиданности, услышав его негромкий голос. Испуганно повернувшись в его сторону, Балабка прищурился, вглядываясь (луну к тому времени закрыло небольшое облачко), облегченно вздохнул и торопливо выпалил:

– Псов я запер в подклети, да накормил их досыта – ежели и почуют чужака через двери, все одно, не тявкнут. Ну и Векшу тож упоить успел. Еле-еле твово меду хватило. Зато таперича дрыхнет без задних ног прямо там, подле во-он того амбарчика, куда твоего побратима сунули. Таперь твое осталось, – он огляделся и, не увидев никого, поинтересовался: – Управишься сам с запорами-то, али подсобить?

– Управлюсь, – кивнул Сангре и, не таясь, направился к указанному Балабкой амбарчику. Близ его угла на снегу и впрямь чернело какое-то пятно. Подойдя ближе, он увидел лежащего человека. По всей видимости, это был мирно дрыхнувший сторож. Оставалось порадоваться, что спит Векша тихо, значит, никто из дворни, выскочившей по нужде во двор, не услышит заливистого храпа и не заподозрит неладного.

Он подошел к амбарной двери и, приглядевшись, чуть не присвистнул от разочарования. Замки действительно были массивными.

– Такой простым инструментом не поднять, – пробормотал он. – Хорошо, что я догадался автоген прихватить. А, кстати, где он? – и Петр оглянулся, выглядывая Локиса.

Не увидев его, он тихонько свистнул. В ответ молчание. Выждав немного, свистнул вторично и облегченно вздохнул, услышав скрип сапог на свежевыпавшем снегу. Правда, вроде бы заскрипело не с той стороны, где оставался Локис. Сангре нахмурился, оглянулся, успев подметить и черную тень, вынырнувшую из-за угла амбарчика, и дубинку в руке. Следом из-за того же угла на нее прыгнула вторая тень, сбивая с ног, а попутно чувствительно задев и самого Сангре. Некоторое время Петр молча барахтался под тяжестью навалившегося на него чьих-то тел, наконец выбрался и недоуменно уставился на тяжело дышащего литвина.

– Ты чего, Бармалей?! – ошарашенно спросил он его.

Тот молча указал на лежавшего рядом человека. Петр присмотрелся, по-прежнему недоумевая. Гадал недолго, решив, что это кто-то из дворни. Скорее всего, ему приспичило выйти по нужде а, увидев крадущегося к амбару Петра он заподозрил неладное и решил разобраться. «Хорошо хоть, голоса подать не успел», – подумалось ему и он добродушно поинтересовался у Локиса:

– Ты его часом совсем не прибил?

Литвин замотал головой. Да и человек, словно услышав, что речь идет о нем, еле слышно застонал.

– Нормально! – удовлетворенно кивнул Сангре. – Вон, уже лыбиться начал за привалившее счастье от знакомства с тобою.

Русский язык Локис знал мало, а когда Петр выдавал очередной лихо закрученный перл, и вовсе не понимал своего обожаемого господина. Но раз тот говорит, значит, что-то приказывает, и в этих случаях Локис старался угадать, действуя по наитию. Вот и сейчас, восприняв слова Сангре как сигнал к действию, литвин стукнул лежащего по лбу. Тот послушно умолк.

– Правильно, – одобрил Петр. – Насилие, конечно, не наш метод воспитания, но в особых случаях, когда времени для убеждения в чистоте наших святых помыслов в обрез, самое то. Осталось его связать для надежности.…

Откуда у Локиса взялась веревка, Сангре понятия не имел: нашлась, и хорошо. С кляпом тоже проблем не возникло – вполне годилась рукоять дубинки самого нападавшего.

– И нечего тут ныть, – назидательно заметил Петр очнувшемуся и жалобно замычавшему мужику. – Мы ж не садисты, и в рот тебе пихаем не отраву, вроде носков тевтонов, а экологически чистое дерево. А ты давай побыстрее, – поторопил он Локиса. – Нам за замки приниматься пора, а то еще час и светать начнет. Подведем нашего вратаря.

С замками, вопреки опасениям Сангре, литвин возился недолго – всего несколько секунд, удовлетворенно продемонстрировав господину оба. Тот озадаченно посмотрел на них и недоуменно осведомился:

– Я понимаю, что у тебя чудо инструмент имелся, но ведь ломик, а не набор отмычек. Как ты их открыл-то?

Локис пожал плечами и прорычал:

– До меня.

– Никак рождественский подарок от нашего голкипера, – нахмурился Сангре. – Ох и не люблю я сюрпризов. И вообще, все это перестает мне нравиться.

Однако замки так или иначе были сняты, и соблазн открыть дверь оказался слишком силен, чтобы Петр устоял перед ним. Но, толкнув ее, он удивился еще больше – та не открылась. Навалился сильнее – с тем же результатом. Что за чертовщина? Сангре провел рукой по косяку. Да нет, все в порядке, никаких внутренних замков, никаких дополнительных щеколд и засовов не имелось. Получалось, кто-то… закрылся изнутри.

– Улан! – громким шепотом позвал он и, прислушавшись, вскоре услышал долгожданный голос друга:

– Капитан Блад?

– Он самый, – довольно улыбнувшись, подтвердил Петр. – А еще дон Жуан Одесский. А еще кабальеро де ла Бленд-а-Мед. Давай, открывай быстрее, чумазый гусар. Тебя того, свобода ждет радостно у входа, и побратим тебе отдаст свой арбалет.