другой на поединок, но я, его хозяин, мог сделать это за него. Это было как бы своеобразным «магическим поручительством» и этого мой посох сразу от меня и хотел.

Центром круга я сделал себя, а ценой поединка свои жизнь и душу. Мой посох изначально получился у меня чем-то большим, чем просто вещью: он был искусством, я знал это и я верил в него также, как отец верит в своё дитя. При такой ставке посох Щагра просто не мог теперь не принять этот бой. Сам же Щагр, судя по выражению его лица, вообще не мог понять, что и зачем я делаю: он стоял, крепко сжимал своё оружие и испуганно на меня смотрел.

Круг вспыхнул и активировался. Паук на навершии посоха моего врага вдруг резко распахнул жвалы и зло зашипел. Щагр вздрогнул и едва не бросил своё оружие на землю, хотя…, в этом случае его как раз можно было понять: даже у меня от этого звука по спине сами собой пробежали мурашки. В шипении паука слышалась бессильная ярость и неприкрытое желание убивать. Звук отражался от стен пещеры, усиливался и, казалось, шёл одновременно отовсюду.

С навершия посоха Щагра потянулась тонкая, едва заметная, нить «паутины», мой посох нагрелся чуть сильней и выбросил вперёд, в пустоту, сноп искр: они, словно два опытных бойца, проверяли друг друга, провоцировали лёгкими ударами.

Нить «паутины» на миг замерла и вдруг изогнулась в сторону, её кончик разбух и заострился, на нём возникло какое-то подобие жала. Мой посох на всё это не реагировал и просто ждал. Я чувствовал, как его энергия медленно восстанавливается.

Нить потянулась к стене пещеры и вдруг резко вонзилась в сидящего на ней небольшого слизня. Паук пошевелил жвалами и в посох Щагра тоже начал вливаться мощный поток силы.

Я мысленно поблагодарил судьбу за то, что мы здесь со Щагром одни. Не узнать это заклинание было попросту невозможно: классическая тёмная магия, превращение в энергию боли и смерти. Щагр был идиотом потому что не понимал насколько опасную он держит вещь. Теперь я уже был уверен, что это не он нашёл этот посох, а наоборот. Интересно, что в Щагре его притянуло? У них должна была быть какая-то связь. Впрочем, вариантов тут было немного, скорее всего это была сама его лживость. В конце концов любой манипулятор это тот же огромный, наглый, ядовитый паук хоть и в теле человека. Словом же Силы этого посоха должно было быть само слово «Ложь» или, по крайней мере, очень к нему близкое. Это и позволяло ему изменять мои заклинания: он просто-напросто их «перевирал».

Мой посох вновь выбросил сноп искр, но уже прицельно, по нити «паутины». Она вспыхнула, зашипела и оборвалась. Слизень со стены пещеры беззвучно шлёпнулся на пол.

Глаза паука загорелись чуть ярче, а жвалы яростно задёргались. С навершия посоха Щагра во все стороны одновременно выстрелили десятки, если не сотни, нитей. С моего посоха хлынул мощный поток искр и начал пережигать их одну за другой.

Я поворачивал руку с посохом, помогал ему экономить силу, а Щагр свой просто держал, он уже не злорадствовал, не говорил и, кажется, боялся всё больше, возможно наконец понял, что может и проиграть.

Мой посох сильно раскалился и жёг мне руку. Странно, но когда он уничтожал эти нити, то словно становился сильней. Посох Щагра бессильно ярился и выпускал их всё больше и больше. На стенах и потолке пещеры уже не осталось ни одного живого слизняка.

Светлячки должны были быть мне благодарны за то что я нашёл Щагра раньше: их средней силы поисковый ловчий отряд эта вещь уничтожила бы без проблем, тем более, что они считали, что Щагр не опасен потому что даже не маг. После такого пира этот посох, а вместе с ним и Щагр, стали бы сильнее в сотни раз, после следующего уже в тысячи, затем в десятки, сотни, тысяч и так далее. Я уже молчу о том, что бы случилось, если бы Щагр понял, как это работает. Не знаю, кто создал этот предмет, но в тёмной магии он явно был гением.

Количество нитей начало медленно, но неуклонно сокращаться. По собственной силе посох Щагра был судя по всему всё же слабее моего. Жала на концах нитей нервно вертелись, искали хоть что-то живое и не могли найти. Я чувствовал, что наша победа теперь это уже лишь вопрос времени.

Щагр держал посох на вытянутой руке, пятился и оглядывался на выход из зала пещеры. Я был почти уверен, что он вот-вот бросит своё оружие и попытается сбежать. Хотя у него это в любом случае бы не получилось: я бы ему не позволил. Человек не может двигаться быстрее магии, даже если убегает от смерти.

– Сдавайся и умрёшь быстро. – Я посмотрел своему противнику прямо в глаза. – Брось посох.

Щагр испуганно вздрогнул, жалко мотнул головой и сделал ещё шаг к выходу. Нитей «паутины» в воздухе осталось всего штук десять-пятнадцать. Мой посох выбросил ещё сноп искр и пережёг большинство из них.

Щагр взмахнул рукой в попытке бросить посох, но вдруг почему-то не смог. Паук яростно зашипел и оставшиеся нити устремились к самому Щагру, тот в ужасе замер и с неверием смотрел, как они приближаются, спустя ещё миг первая из них с размаху вонзилась прямо ему в живот.

Щагр истошно закричал, согнулся, свалился и стал корчиться. Паук на навершии тёмного посоха быстро и алчно зашевелил жвалами, его глаза, до этого слегка потухшие, вновь вспыхнули неистовым красным огнём. С навершия тёмного посоха сорвались разом сотни нитей и устремились ко мне. Это всё уже явно переставало быть честным поединком.

В голосе Щагра уже не осталось ничего человеческого. Он корчился на полу пещеры, выл, стонал, плакал и вопил одновременно. Пытка, которую применял посох, чтобы получить из него энергию, точно была не физической. Не знаю, что делали эти нити со своими жертвами, но такого я не видел никогда.

Мой посох пока ещё отбивался от нитей, но их становилось всё больше, они, словно дикие змеи, кружили вокруг и бросались в попытках меня достать.

Я наспех создал заклинание «передачи энергии» и отдал часть своей посоху, в конце концов лишь от него зависело сможем ли мы победить. Искры моего посоха стали больше и ярче, а сам он нагрелся ещё сильней. Количество нитей перестало расти, а затем снова понемногу стало уменьшаться. У меня начала слегка кружиться голова: всё же силы я похоже передал