«Прилагается здесь наряд войск к шведской стороне, из которого Ваше Величество усмотреть изволите, сколь он достаточен своим числом против государства, где все военные силы состоят из сорока тысяч.

До дальней нужды не посылать более к шведским границам, как один корволан, который с полками Финляндской дивизии расположится по той границе. Противу Прусского короля не вижу я нужды ополчаться. Его демонстрации не на нас будут, но устремится может быть он самым делом на Данцик. Тут Император дремать не станет, а мы отдалим время.

Но естли б Прусский Король вместо Данзиха стал забирать Польшу, тогда поднять поляков, обратив против Его корпус Салтыкова частью и прибавя из оставших полков в России; составится нарочитая сила, с чем, присоединясь к Австрийским войскам, воспрепятствовать Ему приобретать от Польши.

С турками дела наши не остановятся: корпус Князя Репнина удержит в узде их войски по Хотинской и Бендерской границе. Я на Буге учрежу отряд, и сии обе части будут оборонительные. Осаду Очакова до время отложим, а Крым займем, удержим и границы обезпечим. Корпусами же Кубанским и Кавказским умножим как наиболее демонстрации и заставим Порту заботиться с той стороны. Флоту летом пребывание назначить так, чтоб он смотрел на Стокгольм, и приуготовления флотские делать как можно казистее. На Швецкого Короля смотреть не надобно, а сказать Его Величеству, что Вы собрания лагерные близ Ваших границ в другое время сочли бы забавою, но в обстоятельствах настоящих, ето пахнет демонстрациею. Объявите ему сериозно, что Вы не оставите употребить всего, что возможно к избавлению себя впредь от таковых забот.

Приведение войск Малороссийских на лутчую и строевую ногу немало послужит к устрашению недобромыслящих. Я по воле Вашей скоро кончу как об них, так о мундирах, лаская себя наперед, что, конечно, удостоюсь апробации Вашего Величества».

Г.А. Потемкин – Екатерине II (март 1783):

«Отправление флота в Архипелаг (естли будет с турками ныне война) последует не ради завоеваний на сухом берегу, но для разделения морских турецких сил. Удержав их флот присудствием нашего, всю мы будем иметь свободу на Черном море. А естли бы что турки туда и отделили, то уже будет по нашим силам. Когда же нет нужды делать десантов, но не нужно и число столь неудобное сухопутных войск, какое Адмирал Грейг полагает, а паче пеших кирасир; для службы же при флоте прибавить к числу их солдатской команды егерей один баталион, а к сему еще навербовать пять или шесть баталионов албанцев из Химары, и славян также число достаточно и для службы на острове Лемне, естли флот тут возьмет свое место, и ради поисков, где случай удобный представится.

Главный вид для флота Вашего Величества – притеснять сообщения по морю туркам с их островами и Египтом, и чрез то лишать их помощи в съестных припасах. Притом все целить пройтить Дарданеллы, что и несумнительно при благополучном ветре. Препятствовать ли турки захотят? Тут они обязаны будут дать баталию морскую, чего нам и желать должно. Но чтоб Дарданеллы форсировать с сухова пути, на сие нужна армия. Ибо у турок достанет сил их оборонять. Притом мы видели в прошедшую войну, что они и тремястами человеками гоняли наши большие десанты.

Какая же разница флоту действовать единственно на водах. Число пятнадцати кораблей уже несумненно превосходит силу морскую турецкую. К тому числу почтенному сколько пристанет каперов, обезпокоивающих везде их транспорты, а искусный и предприимчивый адмирал верно выждет способ пролететь Дарданеллы.

Усердие мое побуждает Вашему Величеству представить, что нужен испытанный в предприимчивости и знании адмирал. Нигде столько успехи от манер и стратигем не зависят, как на море, а сих вещей без практики большой знать нельзя. А Вашему Величеству известна практика наших морских.

Я не смею сказать, а думаю, что бы мешало секретнейшим образом соединить ескадры, кои теперь в походе, и послать под видом прикрытия торговли в Архипелаг, и пока турки еще не готовы, пройтить в Черное море. Тогда бы уже в Архипелаг нужды не было посылать другова флота…»

Екатерина II – Г.А. Потемкину (18 апреля 1783):

«Приходил Ефимович, хотел со мною проститься. Я велела сказать ему, что с отрешенными за плутни судьями я знакомства не имею. Везде ходя, лжет на тебя, говорит, что ты ему полк дал. Я тому не верю, понеже знаю, что для него, бездельника, добрых и честно служащих подполковников не будешь обижать. А его дела скорее кнута, нежели полка, в награждение удостойны по суду. Я о сем спешу написать к тебе, дабы ты знал, как тебя облыгает Ефимович. Прощай, мой друг, желаю тебе здоровья и лучую дорогу. Знаю, что ты 10 числа апреля приехал во Псков».

Г.А. Потемкин – Екатерине II (апрель, 1783. Могилев):

«Матушка моя родная, Государыня. Я всем должен дню твоего рождения, он для меня источник всех благостей. И так я его праздную душой и сердцем. Сохрани Бог твою жизнь и продли Ея на щот моих дней. Во многих местах реки меня останавливают и починка экипажей. Несколько дней для сего и для устройства деревень моих, что от тебя, кормилица, мне пришли, здесь пробуду. Писал я письмо к Князю Вяземскому о пакостях, какие в Шклове происходят. Он Вам доложит обстоятельно. Прикажи, матушка, Генерал-Губернатору пресечь при начале. Ему вся тамошняя клика людей известна. Он Вам донесет, что от них всего ожидать можно.

Проезжая чрез здешние губернии, я единогласно слышу удовольствие мелких людей. Они благодарят, что Вы дали им правосудие, чего они в Польше не знали. К сему благу, ежели бы убавить некоторый род людей, называемых патронами и адвокатами, и искам поставить термин, то бы еще жители были благополучны, а то множеством фальшивых привилегий и документами, за сто лет (как вино венгерское) подделанными, почти взаимно все перепутаны. Еще здешний край терпит на границе от бывшего униатского Архиерея Смогоржевского, который на той стороне построив слободы, приманивает мужиков с обещанием льгот, и немало бегут, а ему последуют и другие. Не прикажите ли, будто под видом отыскания беглых, роты две послать в его деревни.

Всякий раз, как здесь проезжаю, не могу довольно надивиться, для чего Витебск Вам не показан. Большой город, имеющий прекрасное положение, наполненный великими зданиями; множество богатого купечества. Город наипристойнейший для наместнического правления, внутри земли и центр всем караванам, кои барками идут. Он бы по Петербурге был красивейший зданиями город.

Моя матушка, цалую безценные твои ручи. Примите безделку, какую я посылаю, с той милостью, каково мое к