Мастер пожал плечами и отвернулся.

— Все правильно, — кивнул Тим. — Я тоже был такой, когда все началось. А вот когда все кончилось… Тогда я стал такой, какой… да какой я стал. Вот тебе и ответ, зачем я пришел. Ведь на все остальные вопросы ты уже сам нашел ответы, верно?

— Я не боюсь, — сказал Мастер. — Спасибо тебе большое, но я не боюсь стать таким, как ты. Да, я очень себя люблю, особенно люблю себя нынешнего, и мне неприятна сама мысль о том, что я могу перемениться. Поверь, я отлично понимаю, чем мне все это грозит.

— Ты ничего не потеряешь. Нам, Детям, нечего терять. Но ты можешь приобрести нечто такое…

— Что сделает мою жизнь здесь окончательно невыносимой, да?

— Очень даже может быть, — сказал Тим, ставя ударение на каждом слове.

— Но ведь назад пути нет, — заметил Мастер мягко. — Правда?

— Назад пути нет, — все так же акцентируя, кивнул Тим. — Обидно. Тебе никогда не приходило в голову, что ты за всю жизнь не совершил ни одного по-настоящему самостоятельного поступка?

— Сначала тебя заставляют мама с папой. Потом к ним присоединяются учителя. Потом твои женщины. А у меня еще и собаки…

— Хуже, братишка, — вздохнул Тим. — Когда я жил здесь, самым невыносимым для меня было то, что каждый день, каждый час я вынужден был преодолевать сопротивление уродов, которыми эта планета населена. Тупиц, которые постоянно чего-то от меня хотят. Я от них ничего не хочу! А они постоянно от меня чего-то требуют. Делай, делай, делай! Постоянно что-то делай! Будь как все! Суетись, копошись, крутись, дергайся! Меня как-то в армии забросили на пару дней с одним деятелем на отдаленную точку. Неплохой, в общем, парень. Но он за эти два дня чуть не сдох от структурного голода… Ох, мне часто казалось, что, если бы я родился мелким грызуном, я бы жил в дупле. На самом высоком дереве в округе. Чтобы ни одна дрянь не залезла.

— А вот теперь мне, пожалуй, становится жутковато, — признался Мастер искренне.

Тим цыкнул зубом, взял бутылку и налил по новой.

— Я как-то свыкся уже с тем, что мы похожи внешне, — объяснил Мастер. — Но с какой стати мы так похожи внутренне? Ты просто сейчас высказал то, о чем я никогда раньше не задумывался. А вот теперь задумался — и готов под каждым твоим словом нарисовать подпись, дату и печать. Знаешь, это просто… просто некрасиво.

— На, выпей и утешься. Сам признал, что обратной дороги нет. Так что оплачь себя нынешнего и забудь. Тебе уже приходилось убивать людей?

Мастер помотал головой и осушил стакан. Карма совсем по-человечески вздохнула, отлепилась от Тима и улеглась. Она привыкла к тому, что хозяин часто бывает пьян, но все равно, как и большинство собак, этого не одобряла. Хунта говорил, что дело не в запахе спиртного, а в том, что меняется водный баланс в организме и сам человек начинает иначе пахнуть. Иногда до такой степени, что сбивает животное с толку — визуально ты все еще хозяин, а по запаху совершенно чужой человек. Школьные псы, тренированные работой на обостренное восприятие энергетики, пьяных терпели, но тоже до определенного предела.

— Скоро придется убивать, — сказал Мастер. — Причем в худшем варианте — с особым цинизмом. Ритуальное убийство намечается. При бо-ольшом стечении народа. И с публичным сожжением тела. Ч-черт, только бы собаку не пришлось…

— Убить — это нечто совершенно особенное. Тому, кто еще этого не делал, просто не с чем сравнить. Скорее всего тебе не понравится. Но и не будет слишком уж тяжело. Главное — начать, переступить черту. Плохо, что ты все заранее спланировал. Трудно решиться…

— Знаешь, я себе облегчил этот шаг. Я так все подстроил, что у меня просто не будет выхода.

— А-а, вот это умно. Мне-то и думать не пришлось, было чистой воды аффективное состояние. Хрясь — и нету.

— На Базе, ножиком?

— Не-ет, что ты! База — это заключительный этап моего славного боевого пути. И не ножик у меня был, а сменное лезвие от скальпеля. В воротник запрятал. Тоже не от хорошей жизни, сам понимаешь. Но они меня к этому времени настолько измордовали, что я уже ничего не мог. Все силы уходили на то, чтобы в обморок не падать. Я, когда на Базе очнулся, себе памятник готов был поставить за это лезвие.

Мастер закусил губу. «Это нужно так понимать, что раньше он убивал каким-то другим образом. Да, не врут народные сказания. А почему я сомневался? Если я с полуоборота уверовал в иные миры…»

— Значит, так, — сказал Тим. — Давай от лирики перейдем к физике. Первый опыт показал, что мы друг другу не противны. Верно? Отлично. Значит, потрепаться возможность еще будет. Давай конкретно выработаем план совместных действий.

— Давай. Сколько ты здесь пробудешь?

— Скажем, месяц. Больше не хотелось бы. Как я понимаю, у тебя все запланировано на март-апрель?

— Не позже. По большому счету, мне от тебя нужна только информация. А именно, я хочу тебе рассказать все, что узнал, и получить твое подтверждение. Или опровержение. Чего, конечно, не хотелось бы. Очень уж все удачно складывается.

— Договорились. И еще тебе нужно, чтобы я за тебя замолвил словечко наверху.

— И мечтать не смею. Понимаешь, про тебя разное говорят… А что, можно?

Тим задумался. Мастер, пытаясь унять нервную дрожь, ждал ответа. Как бы он ни агитировал охотников за противоправные действия, совать голову под топор родимой власти ему совсем не хотелось. Все нарушенные им к сегодняшнему дню законы были пропечатаны в основном в «Правилах дорожного движения». Мастер элементарно боялся попасть за решетку.

— Не вибрируй, — сказал Тим. — Что-нибудь придумаем. Кто сейчас в правительстве отвечает за Проект?

— Не в правительстве. Все замыкается на Президента лично. А я никак не могу на него выйти. Легальные каналы держат твари, а сбоку не зайдешь — у меня просто нет контактов.

— Ладно. Придумаем. Все равно мне нужно побольше узнать о нынешней структуре этого хозяйства. Может, я найду ход получше. Самохин тоже пока не видит ничего другого.

— Почему он мне не сказал?!. - вспомнив о Докторе и его вранье, возмутился Мастер. — Как же так?! Я к нему, гаду, со всей душой…

— Он боится тебя до судорог. Все эти годы. Он ни за что не стал бы с тобой общаться, если бы не желание отомстить. Конечно, он не мог тебе рассказать о том, какую роль сыграл в моей судьбе…

— Да за что?! Что я ему сделал такого?!

Тим расплылся в улыбке и положил Мастеру на плечо теплую руку.

— Просто ты чертовски похож на меня, — объяснил он.

* * *

Таня очнулась резко, будто ее толкнули. «Был какой-то сон… что за сон? Не помню. Что-то случилось». Просыпаясь, она инстинктивно сжалась в комок, с головой уйдя под одеяло, которое надежно спрятало Таню от враждебного мира вокруг. Высунуться из-за этой стены казалось просто невозможным — но там ведь что-то происходило! «Нельзя прятаться, голубушка. Все равно выходить. Давай, шевелись».