– Я спрашивала о детях, – напомнила Ева.

– Я достоверно ничего не знаю. Но… если мужчина и женщина спят вместе, у них может появиться ребенок, это же естественно.

Ева вышла от Веселкиной разочарованная. И все же ей повезло: Ада Николаевна оказалась не только жива, она еще и подтвердила некоторые данные, полученные из других источников. История Лики – не выдумка, не розыгрыш богатой скучающей девицы. Неожиданно Ева поймала себя на мысли о другой женщине в жизни Шершина – не Катерине.

Что, если в этом и кроется ключ к разгадке тайны Дракона?

Господин Засекин встретил гостя неприветливо. Его загородный дом выглядел так же хмуро, мрачно, как и хозяин. Штукатурка на некрашеном фасаде одноэтажного строения потрескалась, на стенах темнели грязные потеки, немытые окна мутно глядели на неухоженную, заросшую диким кустарником улочку.

– Ну, входите, раз пришли, – угрюмо произнес рыхлый, седой мужчина. На его бледном, одутловатом лице сверкнули маленькие злые глазки.

«Постарел Вениамин Михайлович, – подумал Смирнов. – Сдал. В чем только душа держится, а все грозен, разобижен на весь мир».

– Что вам нужно? – простуженным голосом проскрипел отец покойного Бориса Засекина, едва они с гостем уселись на жесткие диваны в холодном холле. – У меня мало времени.

Интересно, куда это он торопится?

– Я хочу поговорить о вашем сыне, – осторожно сказал сыщик.

– А я не желаю ворошить прошлое, – отрезал Засекин. – И баста! Кто вы такой?

– Частный детектив. Занимаюсь расследованием некоторых обстоятельств из жизни господина Ростовцева.

Старик настороженно уставился на Всеслава.

– Вот как? Это с какой же радости вы явились ко мне?

– Думаю, вам небезразлично, из-за чего погиб Борис…

Возникла затяжная пауза, во время которой Засекин, сдвинув седые брови, размышлял, как ему быть, а Смирнов ждал его решения.

– Мой сын… заслужил свою смерть, – с трудом вымолвил старик. – Он поддался сиюминутному порыву и погубил нашу семью, – ему было наплевать на мать, на меня! Он оказался самовлюбленным эгоистом. Сколько унижений пришлось перенести нам с женой, чтобы спасти Борьку от тюрьмы, а себя от позора. Он уничтожил нас, наше доброе имя, репутацию, сделал нас изгоями!

Сыщик подумал, что в крахе своей карьеры Вениамину Засекину не стоит винить только покойного сына, но возражать не стал. Каждый человек имеет собственный взгляд на вещи.

– Меня интересует роль Ростовцева в трагедии вашей семьи, – сказал он.

– Этот негодяй ничем не лучше Бориса, и он дорого заплатит за наши страдания, – глубокомысленно изрек старик. – Призвать его к ответу нам не удалось. Это не человек, а дьявол!

– Вы не верите в самоубийство сына?

– Борис был не способен наложить на себя руки, – прохрипел, кашляя, Засекин. – Что могло его заставить поступить так? Он лечился, начал забывать тот ужасный случай… когда ему пришлось, когда он… ударил одноклассницу.

– То есть хладнокровно убил.

– Она издевалась над ним, смеялась над его чувствами, – не очень уверенно возразил старик. – Юность, гормоны… вы понимаете, что не всегда можно удержать в узде свою ярость. Не надо было его провоцировать! Борис с детства отличался повышенной возбудимостью, вспыльчивостью. Впрочем, какой теперь смысл рассуждать об этом?

– Пожалуй, никакого, – кивнул сыщик. – Ваш сын встречался потом с другими девушками? Как складывалась его личная жизнь?

– Сложно… Женщины почему-то не отвечали ему взаимностью или… изменяли, предпочитая более успешных мужчин. Самки ищут сильных самцов, таков закон природы. Была у Бориса симпатичная подружка: тоненькая, белокурая, высокая… как статуэтка, но и она оказалась из той же продажной женской породы – напилась, переспала с каким-то чужим парнем. Сын сильно переживал, даже пробовал пить. Не смог: желудок у него был слабый, спиртное в больших количествах не принимал.

– Ту девушку случайно не Стеллой звали?

Засекин долго всматривался в темный угол под потолком, словно надеялся там найти ответ.

– Может, и Стеллой… не помню я.

– Вы считаете, что Ростовцев виновен в гибели Бориса?

Старик перевел на собеседника глаза, полуприкрытые набрякшими веками.

– Ходили упорные слухи, будто он таким образом отомстил, и это похоже на правду.

– А как же Зеро?

– Зеро? – сипло засмеялся старик. – Какой Зеро? Кто его видел? Куда он делся? Зеро! Борис просто идиот, который вздумал воспользоваться криминальными деньгами! И чем все закончилось? Я не один месяц провозился, пытаясь разгадать головоломку. Зеро – подставное лицо, шут, который пугал публику драконьими штучками.

У Смирнова пересохло в горле.

– Простите… как вы сказали? Драконьими штучками? Я не понял…

– Тут нечего понимать! – разошелся Засекин. – Болтали, что Зеро рассылал неугодным… какие-то дурацкие китайские дротики, которые назывались «перо дракона». Детский сад, ей богу! Все мальчишки в нежном возрасте зачитывались приключенческими романами, а кое-кто так и не повзрослел. Нам, между прочим, тоже пришло грозное уведомление.

– Когда?

– Перед смертью Бориса.

– У вас… вы его сохранили? – боясь услышать отрицательный ответ, спросил сыщик.

– Жена спрятала, – вздохнул Вениамин Михайлович. – Как улику. Которая никому не понадобилась. Нас просто подняли на смех!

– Вы можете мне показать этот… дротик?

– Если найду.

Старик с трудом поднял свое грузное тело и скрылся за дверью в другую комнату. Минут двадцать Всеслав сидел в одиночестве, прислушиваясь к приглушенным голосам. Вероятно, Засекин разговаривал с женой. Скрипели выдвигаемые ящики, хлопали дверцы шкафов. Наконец, шаркая ногами, хозяин дома вернулся в холл, на его лице играла улыбка-гримаса.

– Надо же! – воскликнул он. – Нашел-таки. Держите!

В ладонь сыщику легла черная с перламутровым отливом рукавная стрела, – точно такая же, какие показывала Лика.

– Можно мне забрать это с собой?

– Берите, – махнул рукой Засекин. – Нам больше без надобности. Жена велела отдать! Она слегла полгода назад… вряд ли встанет. Печальный финал многообещающей жизни… а все так славно начиналось. Хорошо, что нельзя предвидеть будущее.

* * *

– У Шершина была другая женщина, когда он ухаживал за Катериной Ермолаевой, – горячо произнесла Ева. – Любовный треугольник! В этом все дело!

Смирнов без аппетита жевал пельмени, обильно политые сметаной.

– Не городи чепухи, – отмахнулся он. – Сведения, полученные у какой-то выжившей из ума бабульки, страдающей последней стадией склероза, не могут считаться достоверными.