— О, нет! — закрыл я рукой глаза.

— Что? Паша, да что? — толкала меня Эльвира. Трясла за руку.

— Собрание Совета директоров, двадцать шестого, — посмотрел я на неё сквозь раздвинутые пальцы.

— Вау! — прикусила губу она.

 Но я ничего не успел ответить.

— Нет, ребята, вау это у меня, — оперлась руками о стол Таня и скривилась.

— Началось? — переполошился Марк. — Схватки? Надо считать?

— У-у, — отрицательно покачала она головой. — В этот раз точно, без срывов. Кажется, сегодня мы познакомимся с нашей малышкой. У меня воды отошли, — посмотрела она куда-то вниз. Куда ей позволял огромный живот.

Что было дальше, честно говоря, я помню, как во сне.

Как мы останавливали такси. Как ехали. Как бегали по госпиталю всей толпой. И бледного Марка, вытирающего слёзы, когда ему сказали: «Всё хорошо! У вас девочка. Вам можно к ним».

Да что там Марк, я и сам прослезился.

— Я бы хотела это увидеть, — обняла меня Элька.

— Что? — шмыгнул я.

— Твоё лицо, — улыбнулась она, прячась у меня на груди. — Когда врач скажет это тебе.

— А есть такая вероятность? — приподнял я её лицо за подбородок.

— О, да, — улыбнулась она. — Пятьдесят процентов.

Я изогнул одну бровь.

— То есть либо ты беременна, либо нет? 

— Не-а, — покачала она головой невинно. — Пятьдесят процентов, что это будет мальчик. И пятьдесят, что девочка.

— Ты… беременна?! — смотрел я в её синие, безбрежные глаза. И тонул.

Она кивнула.

— Теперь ты понимаешь почему я оставила Когана на своём посту? И даже чёртову Ирину Львовну оставила бы. Но она, к счастью, сама уволилась, — прикусила она губу. Это был предмет нашей последней ссоры. Я считал, что она должна была их уволить, Эльвира — что нет. — И пока отказалась от докторской. Мне кажется, это важнее. Ты, я, дети.

 — Теперь ты понимаешь почему я не стал рвать жопу ради каких-то акций, а купил тебе клинику? — улыбнулся я. Она считала, что акции были нужнее, а без клиники мы бы прожили. Хотя мы оба знали, как ей важна её работа, её призвание.  — Мне кажется, это главное: ты, я, дети. Но… признайся, Когана ты оставила не из-за этого.

— Вот зануда! Как только с тобой Юлька столько лет прожила. Да, да, Паш, ты прав, — смешно сморщила она нос. — Я добрая. А он хороший администратор. И, знаешь, хороший врач. И на него тоже давили, как и на меня.

— Я знаю другое, — привлёк я её к себе. — Что не надо рушить то, что и так хорошо работает. А ещё горжусь тобой. Всегда! И всегда буду тебя поддерживать, какое бы решение ты ни приняла.

— А я — тебя! — улыбнулась она.

— Павел Викторович, поздравляем! Всех благ, вам и вашей супруге, — жали мне по очереди руку директора «Север-Золото».

Раз уж так совпало, что Матрёшка выбрала именно этот день, мы и расписались.

С утра поехали в ЗАГС. И прямо с церемонии, я рванул в офис, на Совет.

Это завтра в уже известном нам загородном гольф-клубе соберутся гости. Завтра вывезут большой торт, чтобы взявшись вдвоём на нож, мы его разрезали. Завтра я буду спотыкаться и краснеть, танцуя наш с Эльвирой танец. А она поменяет три платья, и я надеюсь, под каждым из них будут хоть кружевные, хоть маленькие, а трусики — это было моим единственным условием.

А сегодня мы были уже женаты. Просто женаты, на скромной церемонии для своих. Её родители, мои, Лиза с мужем, её подруга Анька, Рома, вернее Роман Александрович, которого я пригласил в качестве свидетеля, но всё как она просила — небедный, интересный, холостой. И Таня с Митькой, Марком и их крошечной Алекс — так они назвали свою дочь, Алексия.

Сегодня с утра, пока мы были в ЗАГСе, в офисе подсчитали точное количество акций.

— Ну что, господа, — пригласил я всех присесть, глядя в этот лист с подсчётами. — Дождёмся сэра Грегори и… Рената Азимовича. Вижу, Владимир Олегович передал зятю свои голоса, — осмотрел я присутствующих.

Да, этот месяц Пашутин неплохо потрудился. Сорок восемь и пять — мои. Сорок восемь и шесть — у тех, кто против. И условно Алескеров победил. Но… если округлить до сорока девяти, то наши голоса равны, а значит, решения по всем вопросам будет принимать Совет — все директора закрытым голосованием. Технически у нас была ничья. И что решат семь членов Совета, в том числе и я, и Алескеров, как одни из них, то и будет правильным для «Север-Золота». 

— Прошу вас, сюда, — отвлёк меня от раздумий голос Алескерова.

— Мама? — поднялся я навстречу своей старушке. — Что случилось?

— Ничего, ничего. Прости, если напугала, — смущённо прижала она к себе сумочку. — Простите, что я вот… у вас заедание, я знаю. Но я, честное слово, надолго не задержу. И, как же это сказать, — дошла она до меня, — имею право здесь находиться. Прости, сынок, — накрыла она своей рукой мою. — Это был мой подарок вам на свадьбу. И мне бы вручить его завтра. Но, как говорится, ложка дорога к обеду. Да и расписались вы сегодня. В общем, — она суетливо открыла маленькую сумочку, — не знаю, достаточно ли этого, но я тебя уверяю, у меня всё оформлено, как надо, да вот сэр Грэгори не даст соврать.

— Мама, что происходит? — спросил я, и посмотрел на двухметрового мужика, лысого, в наколках, косухе и с серьгой в ухе. Когда мне сказали, я тоже не поверил, что Английская королева возвела его в рыцари за помощь британцам, оказавшимся в сложных ситуациях из-за вооружённых конфликтов и природных катастроф. А он был основателем фонда и кризисного центра, что и вызволяли британских подданных из таких ситуаций.

— Я продал вашей маме свои акции, Павел, — белозубо улыбнулся он. — А точнее поменял, на виллу в Антибе. Призанятное местечко, скажу я вам. А сколько с ней связано занятных историй, — вытащил он изо рта зубочистку, которую постоянно грыз.

— Но сэр Грэгори, мы уже всё подсчитали, и… — возразил Алескеров.

— Так пересчитаете. Тем более всё это уже не имеет смысла, — подошёл он и протянул руку. — Ну что, поздравляю, чувак. Это теперь твоя компания. Я же говорил: предложи мне что-нибудь интереснее. А твоя мама… предложила.

— Ну что ж, — тем временем ознакомившись с бумагой, что она принесла, развёл руками председатель Совета, один из независимых директоров, — и сэр Грегори тоже прав. Нет никакого смысла в тайном голосовании, если у вас теперь пятьдесят с половиной процентов, Павел Викторович. Поздравляю! — и не просто пожал руку, обнял меня он. — Заседание на этом считаю закрытым. Тем более Павлу Викторовичу точно не до нас. А о всех своих решениях, я думаю, он нас известит в ближайшем будущем.

— Жду завтра, на свадьбе, — пожимал я снова руку каждому, провожая у двери.

— Поздравляю, — последним остался Алескеров.