Черт, он должен чувствовать меру удовлетворения. Он подозревал, что Грэм и есть Гидеон в течение нескольких месяцев и не мог доказать это. Были ночи, которые чуть не сводили его с ума, эта неуверенность, необходимость знать.

Теперь, он ощущал сожаление.

— Она любит его, Джонас, — тихо заявила Рейчел с того места, где стояла позади него, пока он проверял жучки. — И он любит ее.

Черт, он не ожидал, что это сработает. Все, что он поместил в окрестности Грэма, казалось, работало неправильно.

До сих пор.

— Они пара, — сказала она, когда он ничего не ответил. — Кэсси будет что сказать по этому поводу, если ты попытаешься захватить его после спаривания.

Да, Кэсси будет, что сказать, если он попытается арестовать кого-нибудь, особенно Кэт. Это не означает, что он не сделает этого, если придется. Но это все зависит от Грэма.

— Джонас? — Рэйчел наклонила голову, пока она не опустилась на его плечо. — Чем ты планируешь заняться?

Посмотрев на нее краем глаза, он позволил улыбке изогнуть его губы.

— Чем всегда занят.

Она застонала, опустив лоб на его плечо, а ее тонкие руки сжали его плечи.

— Я люблю тебя, Джонас, но однажды Порода убьет тебя за вмешательство в его жизнь.

Да, она любила его. Она уравновешивала его и часто помогала формировать его планы и взгляды в любой момент.

— Я вмешиваюсь только когда у меня нет другого выбора, — пообещал он ей. — Эта Порода, возможно, самая умная и самая опасная Порода, когда-либо созданная. То, что он знает о создании и физиологии Пород, может испугать инженеров-генетиков Совета генетики на долгие столетия. Он никогда не будет свободен, Рейчел. Даже его концепция свободы ошибочна.

— Так ли это, Джонас? — тихо спросила она. — Это недостатки? Или это противоречит твоей концепции его свободы?

***

Дать ей ее Гидеона?

Сумасшедшее существо, которое стало монстром?

Боже, она понятия не имеет, о чем просит его.

— Кэт, это не то, что ты хочешь. — Этого не может быть. Кровь, которая запачкала его руки, временами беспокоила даже его.

Его рубашка упала на пол во дворе, а кончики ее пальцев скользнули по его запястьям.

— Разве ты не принимаешь меня такой, какая я есть? — спросила она, ласка этих пальцев двигалась по бокам, его животу. — Хочешь ли ты меньше, чем кто и что я есть?

Он не мог этого вынести.

— Каждый раз, когда мы вместе, удовольствие поражает, всегда лучше, чем раньше. Но каждый раз я знаю, что чего-то не хватает. Часть тебя отсутствует. Мне нужен весь ты.

Изменят ли все части него все?

Грэм не мог предсказать ее ответ на этот вопрос. Он мог бы спросить, если бы она не выбрала этот момент, чтобы встать на колени.

— Кэт…

— Ты все еще в ботинках.

Ловкие пальцы работали на шнурках, ослабляя их, что составляло всего несколько ударов сердца, прежде чем взглянуть на него. Держа кожаную обувь, она подождала, пока он вытянул сначала одну ногу, а затем другую.

Поднявшись, ее пальцы сжали его штаны и потянули, стягивая ткань с его ног, затем он перешагнул из них.

— И что теперь? — рычание в его голосе было естественным скрежетом его изначального состояния.

— Они покрывают все твое тело, — прошептала она, касаясь одной из полос золотистого цвета вдоль его бедра.

Кулаки сжались, когти вонзились в его ладони, Грэм боролся с импульсом, чтобы подтянуть ее, подтолкнуть ее к столику рядом с ними и просто взобраться на нее.

Это животное желание росло, как огонь в его животе.

Он был полностью поглощен и извергнут из его тела, его член пульсировал от резкого удара сердца, в то время как его яички были так чертовски плотно сжаты, что болели. Необходимость взять ее, пролиться внутрь нее становилась все более насущной.

— Кэт… — предупреждения в его голосе должно было быть достаточно, чтобы заверить ее, что время становится существенным.

Легкий вздох смеха коснулся его бедра, когда она извилисто поднялась на ноги, схватила подол своей рубашки и стащила ее с тела. Она упала во внутреннем дворике рядом с его вещами, ее шорты быстро последовали за ней.

Черт.

То, что он увидел, было далеко не таким заметным, как его собственные отметины, и не такие широкие полосы, но ее мягкая плоть была лишь слегка затенена золотым оттенком в виде полосок, тигриных полос, которые его поразили.

— Ты не сказала мне.

Обхватив ее грудь, он провел подушечкой пальца по одной нежно-окрашенной полосе, изгибаясь по опухшему холмику и указывая на ее сосок.

— Ты не спрашивал, — за мягкой репликой последовал чувственный маленький вздох, когда он поймал твердый кончик между большим и указательным пальцами, прикладывая достаточно давления, чтобы послать удовольствие, пронизывающее ее.

Запах этого удовольствия, ее голода, заставлял напрягаться все мускулы его тела, в то время как его член пульсировал быстрее, жесткая длина становилась все более поглощенной.

— Тебе не нужно ждать, пока я его задам. — Сунув другую руку в ее волосы на затылке, чтобы удержать ее на месте, его губы опустились. — Добровольная информация.