– О да, помню, помню, – Рин рассмеялась.

– Извини, зря я. Ты же тогда была не собой, да еще и не контролировала, что делаешь, – запаниковала Карэн.

– Ой, успокойся. Пожалуй, это было лучшим, что со мной произошло за время, пока я была захвачена Богиней.

– Значит, ты… Ну это, короче…

– Мне без разницы.

– О как!.. – Карэн была обрадована, но растеряна. – Ты действительно любишь собак? – внезапно для себя спросила она.

– Да. Мы с родителями так и не решились завести хвостатого друга.

– А что так?

– Да как-то не сложилось. Понимаешь…

Сначала Рин рассказала Карэн о всех «подводных» камнях приобретения домашних животных, потом разговор перешел на тему породистых собак. Девушки вскоре сошлись на мысли, что выведение собачьих пород давно уже пора запретить и вместо этого заняться приютами для дворняг. Потом тема сменялась снова и снова. Так незаметно для них они и приехали в центральное отделение полиции.

* * *

Карэн припарковала машину в гараже и передала ключи ночному вахтеру. Пропустив Рин вперед, она вошла в лифт и не глядя нажала этаж.

– Слушай, Карэн, вы ведь «избранных», которых вяжем во время операций, в расход пускаете?

– Да. Разумеется, официально об этом никто не говорит, про карцер всем лапшу вешаем, но что еще с ними делать? Бывают, конечно, исключения, в связи с облегчающими обстоятельствами… Тогда сдаем их армии, а там – в штрафбат и на фронт.

Двери лифта открылись, и девушки вышли на этаж.

– Слушай, Карэн. Мне надо с Кейпилом и Артуром переговорить отдельно, есть свободный кабинет?

– Можешь подождать их в моем. – Карэн бросила Рин ключи от комнаты номер восемь.

– Спасибо, что подвезла.

– Не вопрос. Присоединяйся потом к нам. Мы в комнате отдыха сегодня заседаем.

– О’ кей.

Щелкнув замком, Рин вошла в кабинет, прикрыла за собой дверь и встала у стены недалеко от входа. Садиться в кресло она не хотела, а стулья у противоположной стены показались ей неудобными. В мыслях крутилось множество возможных версий предстоящего разговора.

Через чуть приоткрытую дверь донесся шум пришедшего лифта. Рин сделала глубокий вдох, хлопнула себя по щекам и отмела все сомнения. «Никаких лишних волнений – просто говори, что должна». Звуки из комнаты отдыха на секунду стали громче, и еле слышный голос Карэн направил Кейпила с Артуром в восьмой кабинет.

– Какого черта ты творишь, Рин?! – уже с порога заорал на нее Кейпил.

– То же, что мы делали всегда, – спасаю гражданских, – невозмутимо ответила Рин.

Артур вошел следом за другом и сразу же оседлал кресло у рабочего стола. Кейпил подошел вплотную к Рин и схватил ее за ворот майки.

– «Стая» не убивает!

– Кей, это ты не убиваешь.

– Никто, кроме тебя, не убивает!

– Ну, если точнее, то убиваю я и мы все вместе как организация.

– Что?! – не понял смысла ее слов Кейпил.

Артур хотел было вступить в разговор, чтобы остановить Рин, но было уже поздно.

– Ты думаешь, что всех «избранных», которых мы сдаем полиции, определяют в «карцер»?

Слова Рин, словно пощечина, хлестнули Кейпила. Он ослабил хватку и слегка отпрянул.

– О чем ты? – боясь услышать ответ, полушепотом пробормотал он. Капля пота пробежала от виска к шее.

– Сам догадайся. Или спроси Артура.

Кейпил отпустил Рин и резко повернул голову. Только сейчас Артур осознал, насколько близко к сердцу Кейпил принимает происходящее. Его зрачки, расширенные до предела и полные непонимания, уставились на друга. Артур более не мог утаивать правду.

– Скорее всего, их казнят.

– Не «скорее всего», а точно, – поправила Рин.

– Мы не знаем наверняка, – возразил Артур.

– Я спросила у Карэн, так что знаем наверняка, – парировала Рин. – Да и без этого было очевидно. Девять из десяти «избранных» преступников сразу получают пулю в лоб, «счастливчики» отправляются в штрафбат на фронт. Сам подумай, ну куда им…

– Да какая разница? Суть в том, что – да, «Стая» помогает казнить преступников! – выпалил Артур, чтобы избежать дальнейших деталей.

– Как? – бессильно задался вопросом Кейпил.

Артур строго посмотрел на Рин. Та, заметив взгляд, показала руками, что поняла намек, и не брякнула в ответ Кейпилу «жопой об косяк».

– Кей… – Артур говорил медленно, как будто боялся его спугнуть. – Пойми, часть тюрем в жутком состоянии из-за многочисленных побегов, другие переполнены. Что еще остается делать?

– Ты знал?

– Догадывался. Но что это меняет? Мы все равно спасаем людей.

– Я НЕ УБИЙЦА!

– Громкое заявление для члена организации, занимающейся поставкой преступников на плаху. – Рин не удержалась.

– Рин! – возмутился Артур.

– Я не знал! – продолжал отрицать Кейпил.

– Знал, не знал, а руки у тебя в крови не менее, чем мои.

Кейпил схватился руками за голову и уткнулся в дверь. Артур откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, ему было трудно смотреть на переживания друга.

– Мы с Миланом не так представляли себе «Стаю», когда все начиналось, – пробормотал Кейпил.

– Милан был не менее наивен, чем ты, но поумнее меня с Артом, так что… Все он понимал, в отличие от тебя. Ты единственный, кто оставался в неведенье.

– Не говори так о нем. Он бы не стал…

Кейпил пробормотал это себе под нос и с последними крохами надежды взглянул на Артура. Тот отвел взгляд.

– Хватит грезить о несуществующих идеалах. Твой любимый Милан прекрасно все понимал, – ответила вместо Артура Рин.

На секунду Кейпил замер, не в силах смириться с реальностью. Ему хотелось протестовать, кричать, изменить что-то.

– Ну и хрен с вами всеми! Предатели! Нужна мне ваша «Стая»! – со слезами на глазах закричал он. – Я ухожу! Буду работать отдельно! Как настоящий герой, а не такие лицемерные… бездушные суки, как вы!

– Давай. – Тон Рин оставался холоден, но в ее словах чувствовалось незримая угроза: она выведена из себя и готова размазать Кейпила по стене, дай он ей повод. – Если единственное, что позволяло тебе быть частью «Стаи», – это отрицание смерти подонков, с которыми мы боремся, то ты и недели не протянешь в одиночку. Будешь защищать поверженных врагов от полиции? Может, еще гостиницу для них построишь? Реабилитационный центр?

– Не неси чушь!..

– О да. Я несу чушь… Твой идеал – вот настоящая чушь. Надо быть просто конченым идиотом или намеренно закрывать глаза на происходящее, чтобы верить в то, что можно оставаться верным такому идеалу. Ты успешно подходил под оба эти требования, а вот теперь, когда тебя поставили перед фактом…