Против меня он не смел задействовать такие методы. Всегда был осторожен. Обходил десятой дорогой и предпочитал действовать через посредников. С начала нулевых я не вступал с ним в прямой контакт. Хватило Вите разочка в больничке полежать, после попытки отжать у меня завод. А тут видимо, забылось все. Или количество нулей у государственного гранта совсем затмили разум, что он перестал соображать на кого пошел.       Вряд ли Виктор считал, что я до самого конца буду играть по его правилам. Нет. Мне требовалось забрать Ульяну. А дальше, ему предстояло ответить за наглость. Что-то подсказывало, что он рассчитывал покончить с нашим соперничеством раз и навсегда. И я не собирался этому сопротивляться. С этой встречи выйдет живым только один из нас.

Определил со своим безопасником через сколько после начала встречи подоспеет подмога. За отведенное до начала кровавой бани время я должен вытащить Улю из цепких лап Хрома и не дать заполучить чертов грант. Даже если не выкарабкаюсь живым, то пусть дело достанется кому угодно, кроме него. А Витя, абсолютно точно, больше не жилец. И поступок его похож на проявление деменции. Слабых и агрессивных, принято изолировать от общества.

Тело вибрировало, от выброшенного в кровь адреналина. Каждый атом, пребывал на взводе, предвкушая встречу с врагом. Старался не думать о том, что могли сделать с Ульяной, иначе весь план пойдёт к чертям. Но если, он все же посмел, тронуть мою женщину, то умирать он будет долго и мучительно. Яйца буду ему неделю отрезать, прижигая и не давая откинуться от потери крови.

Стоял там напротив этого ублюдка Хрома. Постарел Витя за двадцать лет. Рожу вспахали морщины, а глаза еще злее и хладнокровнее стали. Да, Хром не стеснялся испачкаться в крови. И видно, за годы это лишь закалило его и сделало черствым.

Видел позади него хрупкую фигурку моей девочки и сердце кровью обливалось, от того какая она бледная, напуганная. Думал не сдержусь, на месте разорву этого мерзавца, но пока она была в его руках, контролировал себя, медленно считал в обратном порядке от ста. И стоило псу Хромовскому сделать ей больно, как в груди словно ножом полоснули. Накатила такая ярость, что я точно знал, кто точно не выедет с территории этого завода. Нужно было торопиться. Время истекало. И стоило мне наконец-то прижать к себе любимую, нежную девочку, как подоспели мои люди.

Успел оттолкнуть Ульяну с линии огня к зданию завода. Надеясь, что ни одна пуля не успеет долететь до неге. Витя попытался выхватить пистолет из-за пояса. Молниеносно среагировав, я ударил его локтем по челюсти, выбивая ствол из рук. Хром попытался занести руку, чтобы ударить меня, но я опередил его, заехав кулаком в живот. Старый конкурент согнулся и я схватив его за затылок, заехал коленом в лицо. Вокруг стреляли. Запах пороха, оглушающий звук ведущегося огня.

Подхватил ствол с земли, ударив Хрома рукояткой по затылку. Мужчина распластался по земле. Пригнулся, увидев, наставленный на меня пистолет, переворачивая стол и прикрываясь им, ложась на землю, параллельно Вите. Они боятся ранить босса, а мне оставалось отбиваться и не допустить, чтобы моего пленного утащили с поля боя.

Выглянул из засады, увидев ублюдка, старавшегося сделать Ульяне побольнее, прячущегося за машиной. Стоило ему лишь немного показать свой нос, как я без промедления, нажал на курок, всадив пулю в его тупую башку. Ни с тем они связался. Передвинул стол, приподнимая его и прикрывая тонкой столешницей нас с Хором, обезопасив себя от слепых пуль, рассчитывающих вывести меня из игры и при этом не прикончить босса. Мои люди приближались, практически выведя из строя всю группу Хромова. Обернулся к складу, убедившись, что Ульяна успела спрятаться. Как только огонь стих, передал Витю в руки своих безопасников и отправился искать девушку.

Пульс зашкаливал. Возбужденный от пережитой опасности и перестрелки, пытался выровнять дыхание. В ушах стоял шум. Вошел на склад, осматриваясь по сторонам. Огромные кучи мешков, перевязанных веревками, рассредоточились по всему помещению. Осмотрелся, стараясь найти свою женщину, но она надежно спряталась.

– Ульяна, – крикнул, успокаивая галопом бегущее сердце.

– Тут, – услышал тихий голосок из-за наваленных в кучу мешков слева от меня.

Пошел на звук, радуясь, что наконец-то все позади и я просто смогу отвезти ее в безопасное место. Но жизнь оказалась той еще сукой. Подошел к краю кучи, наступив в темную жидкость. Под ложечкой засосало.

– Уля? – выглянул из-за мешков со строительными материалами.

Окровавленными руками она зажимала живот.

* * *

Время ополчилось против меня. Сначала бесконечно долгая дорога до больницы, когда я наблюдал, как с каждой секундой бледнеет лицо моей девочки и с каждой каплей крови, вытекает жизнь. Держал ее на руках, зажимая рану, гладил по голове, успокаивая, а самого трясло, как будто я голым на улицу в минус тридцать выбежал. Да и как тут не будет трясти, когда серые глаза смотрели, невидящим остекленевшим взглядом. Она даже не кричала и не стонала от боли. Просто гасла у меня на глазах. Сгорала как спичка. А я пытался докричаться до нее, чтобы она сопротивлялась, боролась и не смела, мать ее умирать. Должна жить для детей своих, для меня. Если до этого момента думал, смогу забыть, вычеркнуть. То теперь понимал, ни черта я не выживу без нее. Загнусь. Лягу рядом с ней и буду медленно умирать. Наказывать себя за то, что не сберег любовь всей своей жизни.

Никогда не испытывал такого страха. Боялся, что не выживет. Боялся никогда больше не увидеть ее улыбки, не услышать голоса. Даже если она возненавидит меня еще сильнее после происшествия, то пусть! Лучше жить одному, зная, что она где-то там, но дышит, радуется, грустит. А не оплакивать до конца своих дней, да еще и пацанов мелких оставить сиротами.

На всю жизнь запомнил эту чертову дорогу до больницы и свои ощущения. Ужас, ледяными щупальцами сковывал кости, стоило Уле начать терять сознание. Понимал, что потеряла много крови, но упорно гнал от себя мысли о том, что может не доехать и уснет навсегда, даже не получив помощи.

Передав ее врачам, не ощутил облегчения. Понимал, впереди самое страшное. Борьба за жизнь Ульяны. Остался там в больнице. Забыв напрочь про ублюдка Хрома. Знал, мои ребята должны позаботиться о том, чтобы он никуда не делся. Мысленно пребывал со своей девочкой. На смену ночи пришло утро, а за ним и день. Лишь тогда передо мной вырос хирург, которого вытащили посреди ночи на работу