Парень бросил на пол скатанный из замазки крохотный шарик и выпалил:

– Я охотником хочу быть, как ты! Чтобы любую тварь завалить, если попадется… Чем унтеры лучше? Они даже боятся в те дыры лезть, где мы бываем! А я бы, дайте только револьвер, – любую…

– Стоп, не беги… – Клаккер чуть не поперхнулся словами, настолько неожиданной для него была мечта мальчишки. – Ты думаешь, это счастье такое, по Городу, как по полю боя, бегать? Из каждой дыры удар ждать и через шаг за спину оглядываться?.. На мне шрамов за этот год добавилось больше, чем за всю прошлую службу собрать успел.

– Зато ты за себя постоять можешь и других защищаешь, – несогласно тряхнул непокорными лохмами Пирем. – А в тире я лучше всех наших мишени выбиваю. И быстрее первый выстрел делаю. И…

– Так, умник, давай пока обороты сбавим… Дай в себя прийти… Охотник-недоучка… Давно тебя Тени не рвали, давно голову в петлю не совал? Как нечисть отлавливать станешь? Ты же не меченый, к счастью.

Предводитель беспризорников запустил руку за воротник штопаной рубахи и добыл крохотный медальон на покрытой зеленью медной цепочке:

– А у меня вот… Я Веркеру показывал и Гжелике. Говорят – редкая штука, Конструктор такие собирал. На Барахолке нашел, еще до вашей войны на болотах.

– Нашел? – усмехнулся палач, с интересом разглядывая неведомую безделушку.

– Ну, утащил, – обиделся Пирем, но через секунду снова раздулся от гордости и продолжил: – Эта штука помогает Тень чувствовать. Если талант есть – то сможешь любую дрянь найти. А у меня – дар! Так ваши сказали… Я без амулета руками могу ощущать, где следы остались. А с ним – за десять шагов любого гада чую. Десять шагов – это же можно из револьвера весь барабан всадить… Ну, или из дробовика… Хотя – из него сложнее, отдача большая, держать трудно…

– Ага… Вот кто у меня еще и патроны «находит». То-то я смотрю, после ваших пострелушек пять-шесть картечных никак досчитаться не могу…

Клаккер замолк, рассматривая яркие пятна фонарей за окном, потом вздохнул и сказал:

– Что у меня за судьба такая – собирать кого угодно с улицы, чтобы горожан защищать… Так, Пирем. Великого охотника я из тебя сделать вряд ли смогу, сам, как слепой щенок, зачастую тычусь. Но подучить и к делу приставить – это в моей власти… Но так как ты у нас за пацанят отвечаешь, то давай договоримся. Чтобы по-честному, без вранья… Шольцу уже пеняли, что беспризорников пригрел. По службе не положено. Поэтому за месяц придется ребят по семьям пристроить. И люди есть из мастеровых, кто с радостью возьмет. Ну и мы поможем, чтобы не был обузой еще один рот в семью… С тобой чуть сложнее. Я каждый день головой рискую, сирот после себя плодить – других не уважать. Шефу нашему – тот же расклад. Вместе неприятности разгребаем… С Гжеликой уже говорил, она будет рада к тебе как к младшему брату относиться. И по закону все бумаги оформить можно, никто возражать не станет… Ты как на это смотришь? Будешь с ней жить под нашим общим присмотром.

Теперь уже надолго замолк юный собеседник. Мальчик сопел, сосредоточенно размышляя о чем-то своем, иногда вытирал рукавом рубахи испачканный в угольной пыли нос. Наконец ответил:

– Если драться не будет, то я не против… Говорят, она при случае может сдачи так дать, что мало не покажется…

– Гжелика-то? – рассмеялся мужчина, прижав к себе засмущавшегося пацана. – Да, она у нас бойкая девушка. И служба требует, чтобы умела любого нахала на место поставить… Ладно, тогда уговор у нас такой: за этот месяц мы остальных парней в семьи определим. Ты с Гжеликой поближе сойдешься, попробуете притереться. Чтобы потом неожиданно друг друга не возненавидели… В квартиру переберешься, начнешь в вечернюю школу с ней ходить, учиться. И заодно у меня помощником станешь. Считай – подмастерьем… Поначалу с картой, документами работать, вместе с унтерами на дежурства походишь. Оружие тебе по руке подберем, будешь заниматься уже серьезно, а не просто мишени дырявить. А через год-полтора сам решишь – останется еще желание по буеракам, высунув язык, бегать или в школу сержантов поступишь. Чем не вариант? Военная карьера – тоже дело серьезное. Ну, или Шольц что посоветует. Как предложение?

Пирем протянул руку и кивнул:

– Согласен. Ты – слово даешь, твоему слову весь Город верит… И я слово даю… Только, если с учебой плохо будет, ты пори не больно, ладно? Я ведь почти и не ходил в эти ваши классы. Трудно мне поначалу будет…

– Никогда руку на маленьких не поднимал. – Клаккер пожал ладошку мальчика и, приобняв, повел к остальным. – Если что не получится с первого раза, говори. Разберемся. Мы теперь не просто знакомые, мы теперь с тобой два сапога пара. Я тебе помогаю при любой проблеме, а ты мне спину прикрываешь. Так что нормально все будет. Главное, чтобы друг другу не врать. Это – последнее дело.

И уже тронув ручку двери, охотник попросил:

– Я еще к Шольцу забегу, он просил там пошарить по одному делу. А ты с мальцами ночуй здесь, у дежурного запасные матрасы были. Нечего вам ночью по чердакам ошиваться… И завтра зайдем к бакалейщику, вернешь, что «позаимствовал».

Юный помощник палача вздохнул:

– Не хватит у меня… Я почти всю медь на конфеты для ребят потратил.

– Значит, я поделюсь. Но мы с тобой люди на службе, мы горожан не обираем. Так что это был последний раз. Согласен?

И будущий охотник за нечистью кивнул в ответ. В самом деле – где это видано, чтобы работник Сыска чужие карманы потрошил с голодухи?..

* * *

– Как думаешь, родные покойного не обеднеют?

Клаккер вольготно развалился в безразмерном кожаном кресле, водрузив на колени блюдо с вяленым мясом. Обильно запивая щедро перченные куски, палач с интересом разглядывал череду ярко раскрашенных плакатов на стене, изображавших танцующих канкан девиц. Похоже, бывший хозяин речного бизнеса был большим любителем увеселительных заведений.

Усталый и злой начальник Департамента Сыска Теней пристроился на краю стола и лишь махнул рукой:

– Не волнуйся, еда и выпивка за счет властей. Так же, как возможность прокатиться с ветерком на коляске, которая стоит под окнами. Главное – найти злодея, что лапы на чужие деньги наложил. Очень наших государственных мужей такая ситуация пугает. Вроде бы ты хозяин своих сбережений, а потом в банк зайдешь – и лишь дырка от бублика в кубышке…

– То есть сам господин Депорт им уже малоинтересен?

– Завещание огласили, кому он теперь нужен? Разве что на поминки желающих набьется вся округа. Теперь модно состоятельных людей с помпой в другой мир отправлять. Там и вспомнят добрым словом. Благо, на похороны заранее было отложено… А родственники не просто любимого миллионера забыли, они уже успели переругаться от полученных долей в золотом пироге. И мне улыбаются лишь в надежде, что я найду похищенные деньги. Не было бы четырех сотен испарившихся талеров, на порог бы не пустили.

Палач аккуратно вытер жирные руки о край скатерти и подвел итог полуночным бдениям: