Сестра Дженни, 21 мая 1892 года, умерла при родах.

Сестра Ребекка, 15 января 1893 года, умерла при родах.

Сестра Маргарет, 17 сентября 1900 года, умерла при родах.

— Господи Иисусе…

Мария Паркс поняла, кто такие эти маленькие безжизненные существа, чьи разложившиеся тела больше века плавают в формалине. Затворницы делали аборты. Вот как эти монахини пополняли свой орден новыми сестрами. Девушек, забеременевших без брака, эти сумасшедшие старухи избавляли от ребенка на тюфяке в их кельях. Убивали младенцев шпилькой для волос или питьем, делая мать бесплодной перед тем, как надеть на нее монашескую одежду. Вот почему затворницы никогда не выходили из своего монастыря. А чтобы кто-нибудь не обнаружил однажды останки их постыдного потомства, монахини не зарывали эмбрионы в землю, а хранили в запретной библиотеке. Это община искалеченных сумасшедших старух, которые в свою очередь сами калечили других.

Ох, Мария, тебе пора убираться отсюда! Если эти старые садистки узнают, что ты наткнулась на их музей ужасов, они зажгут праздничный костер и будут целую ночь резать тебя на куски железной проволокой и вязальными спицами. Потом они положат тебя в формалин, и ты будешь плавать в темноте до конца времен. Черт побери! Мария, ты этого хочешь?

Паркс замечает в центре библиотеки тяжелый монастырский стол. Это за ним затворницы учатся в тишине под взглядами угасших глаз эмбрионов. Страница 71 списка абортов за 1940–1960 годы. Бокал 701. Сестра Маргарита-Мария, та, которая была убита. Она поступила в монастырь 16 ноября 1957 года. Как не сойти с ума, если на тебя смотрит труп твоего собственного ребенка — остекленевшие глаза, горло залито формалином?

Молодая женщина подходит к столу, на котором стоит десяток подсвечников, и зажигает в них один фитиль за другим.

Что, черт бы тебя взял, ты делаешь, Мария? Тебе надо сейчас же выбраться отсюда, возвратиться в Денвер и предупредить ФБР!

При свете свечей Мария замечает другие книги, которые старая затворница не успела расставить по местам перед смертью. Паркс садится на место убитой на скамью и касается стола там, где ногти несчастной монахини прочертили глубокие борозды. Затворница скребла стол пальцами, когда постепенно узнавала ужасную тайну, ставшую ее смертным приговором. Везде, куда смотрит Мария, она видит такие же следы на дереве. Одни царапины свежие, другие появились намного раньше. Значит, многие поколения затворниц испытывали один и тот же ужас, изучая принадлежащие Церкви запретные книги. Мария Паркс закрывает глаза: теперь ей ясно, что она в опасности.

Паркс просматривает пыльные книги. Затворница за несколько часов до смерти сделала в них пометки. Но эти фразы невозможно прочесть: похоже, они написаны каким-то сложным кодом, где часть символов — иероглифы, а часть обозначает звуки. Мария перелистывает страницы. В каждой книге монахиня обвела кружком слова, которые постоянно повторяются в тексте, и каждый кружок связала с одной из пометок на полях. Это гигантский ребус из нескольких тысяч страниц. Мария огорченно вздыхает: у нее пропадает охота продолжать. Должно быть, затворница, изучая книги из запретной библиотеки, случайно обнаружила какую-то подробность, которая привлекла ее внимание. Постепенно изучение этой находки отвлекло ее от всех остальных работ. Находка стала путеводной нитью в решении какой-то загадки и вызывала такую тревогу, что из-за нее монахиня потратила много месяцев на исследования.

Листая книги, Мария постепенно начала чувствовать лихорадочное возбуждение, овладевавшее монахиней по мере того, как та приближалась к разгадке. Должно быть, эта женщина вставала по ночам и занималась своими исследованиями, пока другие сестры спали. Именно так она, разумеется, и натолкнулась на тайну, которая стоила ей жизни.

Мария уже готовится положить на место последнюю книгу, но тут из этой книги выпадает пачка прозрачных листков. Они рассыпаются по столу, Мария собирает их и рассматривает. Затворница исписала их символами и незаконченными фигурами. Такие знаки достаточно приклеить к другим недописанным символам, чтобы прочесть надпись. Это код-пазл. Мария кладет один из листков на случайно выбранную страницу одной из книг и обнаруживает, что символы идеально складываются друг с другом. Теперь она может прочесть пометки затворницы. Она снова берется за книги и быстро понимает, что имена, которые монахиня обвела кружком, на самом деле означают одного злого духа, главное имя которого Гаал-Хам-Гаал. Он — черный властелин, вырвавшийся из Ада, он — великое зло. Это его обозначают все другие имена. Это он породил всех остальных демонов. Мария шепотом перечисляет имена этих духов Зла, написанные затворницей на полях:

— Аббадон-Разрушитель, он же истребляющий ангел из Апокалипсиса, князь демонов седьмой иерархии и господин Колодца Душ, Адрамелех — канцлер Ада, Азазель, главнокомандующий войсками Ада, Белиал, Локи, Мастема, Астарот, Абраэль и Альринах — повелители ураганов, землетрясений и наводнений.

Мария продолжает листать страницы, приклеивая к полям прозрачные листки. Она читает:

— Левиафан, главный адмирал Ада, Магоа и Маймон, могущественные цари Запада, Самаэль — змей, соблазнивший Еву. Алу, Муту, Хумтаба, Ламашту, Пазузус, Халлулайя и Аттуку — семь рыцарей — повелителей бурь, которые когда-то мучили Вавилон. Тиамат и Кунгу, Сет, князь демонов, мучивших Древний Египет. Ариман и Асмуг у персов, Хутгин и Асджик-паша у турок, Чэн-Хуань и Йен-Вань у китайцев, Дурга, Кали, Ракшаса и Сигтим у индийцев.

Заканчивает она этот перечень именем Уицилопочтли — бога солнца, которому ацтеки принесли в жертву миллионы пленников, вырывая им сердца, чтобы не погас свет. Если верить тому, что написала затворница, все это множество имен означает одно и то же существо — основу зла, бедствие, которое вырвалось из Ада, чтобы мучить людей, Гаал-Хам-Гаала.

Мария Паркс трет себе глаза. На столе лежит еще одна, последняя книга, толстая и тяжелая, как Библия. Мария открывает ее на странице, которую затворница отметила, как закладкой, маленькой иконой. Это начало главы «Бытие» — рассказ о рождении мира.

— Вначале Сатана сотворил небо и землю…

Мария вздрагивает, услышав, как ее голос произносит эти слова. Ее взгляд возвращается к началу фразы, и она замечает, что бумага под именем Сатаны повреждена. Мария проводит по этому имени ногтем большого пальца и чувствует в бумаге выемки, словно кто-то соскреб с листа имя Бога и старательно вписал вместо него имя Сатаны, в точности воспроизводя буквы подлинника. Напротив этой строки — основы всех религий, признающих Священное Писание, рука затворницы начертила ряд клиновидных символов. Каждый из них означал звук или инструмент, производящий этот звук. Это был язык древнего царства Шумер — центра цивилизации, которая внезапно исчезла более чем за тысячу пятьсот лет до рождения Иисуса Христа.

Паркс читает заглавие книги: Повесть о Детях Каина, отрывок из Школы Тайн. Если верить пометкам монахини, эта рукопись в течение многих веков переходила от одной еретической секты другой, от одного тайного братства к другому. Потом Церковь завладела этой книгой при захвате одной из крепостей еретиков-катаров крестоносцами папы Иннокентия III. Итак, Дети Каина.