class="p1">— Ладно, спасибо, — слегка даже смутился я от оказанного доверия. — Но я хотел с тобой о другом поговорить.

— Слушаю тебя, — мгновенно стал серьезным бывший наемник.

— Давай отойдем куда-нибудь, где нет лишних ушей, — вместо ответа предложил я.

Гральф позвал одного из приходящих трактирных слуг, чтобы тот его подменил и направились в мой номер. Там, усевшись на кровать и предложив трактирщику стул я нерешительно начал:

— Я знаю про постоянные головные боли Лорви. Да и о твоей ране помню. Так вот, я, скорее всего, смогу вам помочь. Только…

— Только ты не хочешь, чтобы об этом знал кто-либо посторонний? — закончил за меня Гральф. — Какой-то артефакт, что-то из запрещенного Кругом?

— Ну-у-у, — немного помялся я, — что-то вроде того.

— Я тебе так скажу, — немного собравшись с мыслями хриплым голосом начал трактирщик, — моя рана стала для меня одновременно и проклятием, и спасением. Проклятием потому, что я не смог больше заниматься любимым делом. Спасением, потому что я наконец смог быть со своей любимой. Что же касается Лорви. Я знаю что это за боли. Точно такие же были у ее матери. И они же сначала лишили ее рассудка, а затем убили. Я помню, как это было. И не хочу, чтобы с моей любимой произошло то же самое. Я готов на все. Действительно на все, даже не сомневайся. Хоть на сделку с демонами из преисподней, если они смогут помочь моей жене. А что касается Круга. Эти мрази столько нам крови попили в свое время, что я их ненавижу всей душой. Так что если у тебя есть способ помочь Лорви, то я готов отдать за это все что у нас имеется.

— Не нужно отдавать ничего. Вы мне уже сильно помогли. И я лишь хотел отблагодарить вас за искреннюю доброту. Протяни мне руки ладонями вверх, — попросил я.

Гральф послушно протянул мне свои здоровенные лапищи, еще не подозревая, что сеанс лечения уже начался. Я же, в свою очередь, снял с шеи амулет, доставшийся мне в наследство от покойного Итана фон Мормаха и, своей ладонью прижал его к ладони трактирщика. Показуха, конечно, пусть и правда думает, что все дело именно в артефакте, а не в моей личной силе. Затем то же самое проделал со своей другой рукой. После чего активировал в ней исцеляющее заклинание, под завязку напитав его силой. Гральфа тряхнуло, он в испуге отдернул руки, прижимая их к груди, а затем так и замер на некоторое время, боясь пошевелиться.

Я никогда не видел со стороны как действует моя магия. И, честно говоря, это впечатляло. Казалось, что немолодой уже мужчина, сбросил лет двадцать. Морщины исчезли, спина выпрямилась, плечи расправились, кожа помолодела.

— Ну как? — усмехнулся я, наблюдая как Гральф в недоумении разминает здоровую ныне спину.

— Если ты сделаешь то же самое для Лорви, то я навеки буду твоим должником, — с фанатичным блеском в глазах заявил он.

— Веди ее, должник, — тяжело вздохнул я, никак не рассчитывавший на подобную реакцию.

Все-таки Гральф был мудрым человеком. Он не стал сообщать жене зачем он ведет ее в мою комнату, боясь обнадеживать. Однако, когда я провел ту же самую процедуру и с женщиной, не выдержал и расплакался. Да, здоровенный бугай сейчас плакал как девчонка, прижимая к себе всхлипывающую жену. Эх, надеюсь и я когда-нибудь найду кого-нибудь кого будут так же любить.

— Талек, ты… — начал, было, трактирщик.

— Ты мне ничего не должен, — тут же перебил я его, — и ты, Лорви, тоже. Я сделал то, что был обязан. А если все же хотите меня отблагодарить, то просто помалкивайте о том, что произошло. Так будет лучше и для вас, и для меня.

— Даже не сомневайся, — заявила мне в ответ счастливая женщина, — мы твои должники навечно.

— Вот и чудненько, — сказал я, поднимаясь на ноги, — мне пора. Буду никак не раньше вечера. Мне еще на рабский рынок зайти нужно.

Идти было далеко, а ехать на Ромчике чревато. Поэтому я, забежав на минутку к своему непарнокопытному товарищу, накормил его морковкой и пообещал, что через денек-другой его обязательно выгуляю. Ромчик с воодушевлением воспринял эти новости, даже благодарно ткнулся своей гривастой башкой мне в плечо. Застоялся бедненький. Ну, да это и не удивительно — его услугами я за все время, что жил в «Голубчике» пользовался от силы пару раз. А лошади, они простор любят…

Так что пришлось мне переться до ближайшего места тусовки извозчиков и там договариваться о долгосрочной аренде экипажа. Экипаж, кстати, я арендовал самый большой из тех, что были доступны. А все потому, что купить рабов это было еще пол дела, нужно было ведь их еще как-то обеспечить. Живые люди все же.

Уже подъезжая к рабской площади, на которой недавно как раз и начался торг, я заметил один из местных храмов. И ненадолго завис, рассматривая его странную архитектуру. Я помнил, что хотел туда наведаться. Но вот зачем… Что-то вертится на краю сознания, но ухватить никак не могу. И вот, когда казалось уже, что я нащупал причину, раздался крик возницы:

— Приехали, уважаемый. Вот он — рабский рынок.

Я досадливо выругался по-русски.

— Что-что? — закономерно ни слова не понял бомбила.

— Жди здесь, говорю, — недовольно буркнул я, спрыгивая на землю.

Что могу сказать о рабском рынке? Мерзкое зрелище. И мерзкое оно было не столько от того, что людей тут выставляли как скот, не от того, что я сам приценивался к людям как к скоту, а потому, что сами рабы вели себя как скот. Как забитый, смирившийся со своим положением, скот. Они были безразличны ко всему. На моих глазах, например, по просьбе потенциального покупателя раздели мать и дочь, продававшихся вместе. И те стояли смирно, тупыми бараньими глазами наблюдая за тем, как покупатель их осматривает. Мать не попыталась возмутиться даже тогда, когда ее малолетнюю дочь поставили на колени и полезли ей в промежность, дабы убедиться, что та все еще девочка, как утверждал продавец.

И чем дольше я бродил по рынку, тем хуже мне становилось. И тем четче я понимал, что с потомственными рабами каши не сваришь. Это действительно, в большинстве своем, уже не люди. У них не осталось ни сил, ни желания бороться за свою человечность. А такие работники мне уж точно не были нужны.

Решение нашлось внезапно. Как оказалось, местное законодательство позволяло любому крупному лендлорду (от барона и выше) за долги обращать людей в рабство. Естественно, де-юре для этого должны были иметься веские