* * *

Каленин уже несколько месяцев перемещался по городу на автомобиле, который брал напрокат. Город он изучил как свою ладонь, и поэтому ездил уверенно и даже с некоторым гоночным шиком. Правда, автомобиль – старенький «Фольксваген-11», больше известный во всем мире под именем «жук», – не позволял по-настоящему «зажечь» и продемонстрировать мастерство гонщика. Но Каленин, рискуя сжечь сцепление, умудрялся даже этого старичка бросать вперед с пробуксовкой колес. Этот нехитрый прием не столько разгонял автомобиль, сколько заставлял прохожих оборачиваться на рев усталого мотора и запах жженой резины. Но и этого было достаточно, чтобы выплеснуть в кровь адреналин и победоносно ухмыльнуться в лицо зазевавшемуся бюргеру.

К «своему» дому на окраине Бонна Каленин подъехал уже в сумерках. Он подогнал машину прямо к крыльцу и стал выгружать многочисленные пакеты. За один раз унести все не удалось. Ему пришлось возвращаться к машине дважды, а потом потратить еще минут пять, чтобы отогнать ее в гараж, который находился метрах в тридцати от входной двери.

– Здравствуйте, Беркас Сергеевич! – услышал он мужской голос в тот момент, когда пытался нащупать выключатель в комнате с прозрачной стеной. Вспышка неяркого света осветила помещение, в центре которого в кресле уютно расположился сильно пожилой мужчина, опирающийся подбородком на трость с вычурной рукояткой в форме головы леопарда. – Я позвонил у входа, но никто не ответил. А дверь была приоткрыта… Ну я и решил войти, полагая, что вы дома.

Мужчина говорил по-русски без всякого акцента, но настолько правильно выговаривал каждую букву, настолько точно строил фразу, что это позволяло усомниться в его русском происхождении. Каленин по себе знал эту особенность овладения иностранным языком: слишком правильная речь – верный признак того, что человек говорит не на родном языке.

– Кто вы? – спросил Каленин, не очень рассчитывая на искренний ответ.

– Вас интересует моя подлинная фамилия? – без тени смущения поинтересовался незваный визитер. – Извольте: я Бруно Мессер. Догадываюсь, что вы не очень рады этой встрече. Но нам все же придется поговорить по душам. Тем более есть о чем! Кстати, а правда, что в архиве доктора Шевалье мое досье самое подробное?

– Я… я не очень понимаю…

– Бросьте! – перебил Мессер. – Все вы прекрасно понимаете! Я все знаю про вас. Да и папку свою я видел… Правда, не читал и с другими не сравнивал. Как вы смотрите на то, чтобы прямо сейчас вместе полистать мое досье? Думаю, мы сможем убедиться в том, каким мощным стимулом человеческих поступков являются ненависть и месть! Это я про покойного доктора… Всю жизнь архив свой пополнял… Ждал своего часа! И чем кончилось? – Мессер крутанул рукой вокруг своей оплывшей шеи. – Петлей кончилось! Да, забыл предупредить вас, Беркас Сергеевич, вот о чем. Паренек вы очень шустрый… Поэтому не вздумайте эту свою шустрость как-нибудь проявить. Нижайше вас прошу: не пытайтесь в окно выпрыгнуть или там меня кулаком в висок треснуть, как бедолагу Беккера. А то, не ровен час, найдут вас завтра, посиневшего и распухшего, в Рейне. – Мессер улыбчиво кивнул в сторону реки и добавил: – Мне с вами, конечно же, не справиться. В семьдесят три года устраивать поединки с молодыми советскими стажерами – это чистое безумие. Эдак вы сами меня в Рейн… с камнем на шее! А? – Мессер саркастически рассмеялся. Потом махнул рукой и, как бы отвечая на свои сомнения, произнес: – Да нет! Не потянете… Кишка тонка человека убить! А мне, знаете ли, приходилось, и не раз…

После этого признания Каленин почувствовал накатывающую тошноту и окончательно утратил способность к каким-либо активным действиям.

– Так вот, товарищ Каленин! – продолжил страшный старик. – Там внизу возле дверей стоит человек, с которым вы уже немного знакомы. Это именно он посещал дом доктора Шевалье за пару месяцев до вашего появления в Германии. И представьте себе, сразу после его визита наш доктор добровольно расстался с жизнью. Про группу Баадера – Майнхоф слышали?

Каленин механически кивнул головой.

– Он из числа тех умельцев, которые… одним словом, он специалист по деликатным поручениям. Человечка какого-нибудь к праотцам отправить – это ему как высморкаться. Кстати, это именно он, Лука, разбудил вас как-то ночью. Вы с ним тогда, кажется, что-то не поделили, и у вас потом очень долго болел глаз. Вспомнили? Может быть, мне его позвать, чтобы вам лучше думалось? А то у меня есть ощущение, что вы сейчас начнете симулировать приступ амнезии и скажете, что забыли место, где хранится архив Шевалье… А вот как раз и Лука. Заходи, дружок.

Каленин обернулся и уперся глазами в грудь человека, стоящего за его спиной в дверном проеме. Чтобы разглядеть лицо незнакомца, ему пришлось задрать голову. Гигант умудрился абсолютно бесшумно приблизиться к нему и теперь стоял на расстоянии вытянутой руки, причем его лицо в полутемном коридоре, да еще в тени низко надвинутой на лоб шляпы оставалось невидимым.

– Что вы хотите от меня? – глухо спросил Каленин, и сам почувствовал всю нелепость своего вопроса. К тому же дрогнувший голос и потные ладони, которые он никак не мог пристроить, выдавали его беспредельную растерянность и готовность к капитуляции.

Мессер поднял трость и упер ее в грудь Каленину:

– Отдайте то, что вам не принадлежит, и я уйду! Тут вот какая штука, Беркас Сергеевич! Перед вами сидит человек, который никогда и ничего не боялся. Я и сейчас бумаг этих ваших не боюсь! Я прожил бурную жизнь – такую не каждому доводится прожить! И потом – возраст… Поэтому какой уж тут страх! Завтра бац! – и нету старика Бруно.

Мессер снова оперся на трость и задумчиво погладил голову леопарда.

– Но вы же казнить меня замыслили! Вы не хотите дожидаться моего естественного ухода. Вы возомнили, что можете восстановить историческую справедливость! А вот это ты видал??? – неожиданно заорал старик, показывая Беркасу посиневший от напряжения кукиш. – Видал, вошь краснопузая?! Судить он меня вздумал!!!

Каленин вздрогнул и инстинктивно сделал шаг назад, но уперся в железные ладони Луки, который легко подтолкнул его и вышвырнул прямо к ногам Мессера, по-прежнему не покидавшего кресла в центре комнаты. Старик ловко взмахнул тростью, обхватил загнутой рукояткой шею Каленина и резко пригнул его голову.

– Справедливость восстанавливаешь?! – прошипел он. – А как ты полагаешь, будет ли справедливым удавить тебя прямо здесь! Сейчас! Лука!!!

– Не надо!!! – заорал Каленин. Но ему только показалось, что он что-то кричит. В действительности он эти слова прохрипел, буквально теряя сознание от страха.

– Ну вот. Слышу разумные слова, – как ни в чем не бывало продолжил Мессер, откинувшись в глубину кресла. – Мне господин Беккер много интересного о вас порассказал, царство ему небесное… – Он принялся было креститься, но вовремя остановился и рассмеялся: – Знаете, когда проживаешь несколько жизней под разными именами и фамилиями, то начинаешь путаться: тут так крестись, тут эдак, а то и совсем, бывает, рука забудется да как вскинется вверх, а из глотки вот-вот выпрыгнет «Хайль Гитлер!». Вот умора! А как погиб ваш приятель, мистер Беккер, знаете?