– В кабинете на столе, – процедил он надрывным шепотом, напиток обжигал горло, – сейчас принесу.

Нина усмехнулась.

– Да я сама, – ответила она и встала.

Нина покидала гостиную, а Эрик вдруг поймал себя на мысли, что не спускает с нее глаз. Но вовсе не потому, что беспокоится о ней, а потому что короткое кремовое платье без бретелей подчеркивало стройность ее фигуры. Нина набрала вес и перестала походить на высохшего скелета. Кости больше не выпирали, лопатки даже стали изящными, а спина – грациозной. Женские черты округлились, и короткая длина платья подчеркивала выступающий зад. Но слово «зад» было слишком вульгарным для этих перемежающихся булочек…

Эрик одернулся. Он что только что сравнил зад Нины с булочками? Кажется, бурбона с него сегодня хватит! Он даже поругал себя за подобные мысли, но факт был назойлив: Нина изо дня в день становилась все более привлекательной девушкой.

Нина зашла в кабинет и тут же направилась к столу, на котором лежал аптечный бумажный пакет, надеясь, что Эрик в этот раз ничего не перепутал. В этом смысле следовало бы доверить столь важное в деталях занятие Фидо, он точно проверит каждую букву в названиях лекарств. Но для Эрика это было бы сродни оскорблению. Что он не может даже таблетки купить? Он умеет заботиться о других, черт возьми!

– Нина, – раздалось сбоку.

Нина даже подпрыгнула от неожиданности. Она резко обернулась и увидела Дэсмонда, сидящего в кресле в углу кабинета. Он выглядел ужасно. Неведомая боль и горечь исходили из него, лицо взмокло от слез, а глаза разбухли. Нина никогда бы не подумала, что у мужчины могут так распухнуть глаза от слез. А еще он был сильно пьян, и даже не полупустая бутылка текилы говорила об этом или характерный тяжелый запах перегара, а все его состояние в целом.

Нина невольно отступила, но тяжелый дубовый стол не позволил ей ретироваться намного.

– Дэсмонд, – выпалила она в замешательстве, – ты говорил, что не придешь.

Дэсмонд молчал и лишь смотрел на нее пустыми красными глазами. Нина моментально ощутила весь спектр чувств, которые руководили Дэсмондом в данный момент, и от осознания всего, что она увидела в мужчине, ее спина невольно напряглась. Дэсмонд был в глубоком отчаянии, он был зол и напуган одновременно, словно зверь, угодивший в собственные силки – никто не знает о нем, никто не придет ему на помощь, он так и умрет от собственного бессилия. И он был пьян. Этот факт играл роль решающего рычага в нынешнем состоянии, потому что управлять им было также опасно, как кораблем во время шторма – невозможно просчитать до конца всю траекторию его пути, ведь его швыряет из стороны в сторону. Ты повернешь налево, но внезапные мощные волны перевернут его так, что ты либо свернешь в противоположную сторону, либо, вообще, потонешь.

Нина рефлекторно бросила взгляд на дверь. Всего шесть шагов и она окажется снаружи. Но Дэсмонд сидел в кресле, расположенном у самой двери, ему и одного шага будет достаточно, чтобы преградить ей путь.

– Уже хочешь убежать от меня? – Дэсмонд даже в помутнённом состоянии рассудка не терял боевой внимательности.

Он издал какой-то непонятный смешок, наполненный и грустью, и иронией, и издевкой одновременно.

– Что даже не поговоришь со мной? – невнятно спросил он и устало уронил подбородок на руки.

В его глазах снова выступили слезы. А Нина только и смотрела на два Зиг Зауэра на столике возле его колен.

«Пуля быстрее твоего взгляда», – пронеслось в голове Нины.

– Почему же? Давай поговорим, – как можно более ласково произнесла Нина.

Краем глаза она уловила движение сбоку. Монстр вытянул одну из своих костлявых конечностей, суставы захрустели в ней, будто он потягивался после долгого сна.

Нина сглотнула.

«Будь осторожна», – прошептал уродец.

Внезапно Нина поняла, что не могла залезть к Дэсмонду в голову, это было опасно. Неизвестно откуда, но она точно знала, что попытки управлять кем-либо в алкогольном или наркотическом опьянении связаны с огромными рисками. Разум невменяемых находится в слишком нестабильном состоянии, заложенная мысль не держится в мозгу, потому что невозможно вычленить что-либо устойчивое в памяти, в мыслях. Их разум очень хрупок и шаток. Велика опасность не справиться с корабельным рулем, и тогда судно бедняги на всех парах понесется в совершенно неожиданную сторону. В худшем случае он разобьется вдребезги о скалы и окропит их кровью, своей ли, чужой – неважно.

Учитывая общее нестабильное состояние психики Дэсмонда, будучи трезвым, сейчас Нине придется иметь дело не просто с кораблем во время шторма, а с дырявой, поломанной, износившейся в боях ветошью. Если она попытается управлять разумом Дэсмонда, и его охватит внезапный порыв ярости, она просто не успеет перехватить ее за горло и удушить! Этот порыв столь молниеносен, что поймать его будет просто невозможно, и она понятия не имеет, во что это выльется!

Лицо Дэсмонда исказила гримаса боли, и он больше не сдерживал слезы. Они заструились по щекам нескончаемым потоком, и, не успевая высыхать, капали на паркет, образуя лужицу. Нина почти слышала стук капель о дерево. В нынешней обстановке все ее чувства обострились. Теперь она понимает, что испытывают саперы за работой, когда любой звук, любой шорох заставляет спину напрячься, а живот – окаменеть.

– Я не хотел! – рыдал Дэсмонд и громко втягивал носом воздух, пытаясь успокоиться. – Я никогда не хотел! Они были такими… я ведь любил их… Я любил ее!

От искреннего раскаяния его бросило в безудержный гнев всего за секунду, и Нина в лишний раз убедилась, что лазание в его голове она оставит на самый крайний и безвыходный случай.

– Я знаю, Дэс, – мягко ответила она.

Нина прекрасно понимала, о ком говорил плачущий мужчина. Он говорил о десятках убитых им женщин, о своих чудовищных «пристрастиях», как говорил Эрик. Ну, вот смотри теперь, Эрик, до чего доводят подобные увлечения. А ведь она предупреждала! Много раз говорила о том, что эта тяга доведет его до безумия, что нужно помочь Дэсмонду, что нужно это прекратить!

– Да, ты всегда знаешь! Ты всегда все знаешь! Ты же – долбанная провидица, или как тебя там?!– Дэсмонд раздраженно фыркнул.

В следующую секунду он поднялся с кресла и чуть покачнулся. Нина сделала еще два шага назад, и теперь их разделял широкий стол, слишком массивный, чтобы его опрокинуть. Нина вцепилась в эту мысль, как в спасательный круг.

– Ты не виноват. Ты не контролировал себя. И никто не винит тебя ни в чем, – Нина пыталась скрыть дрожь в голосе, вот только страх выдавал ее чересчур хриплым голосом.

Дэсмонд окинул ее подозрительным взглядом, в котором читалась насмешка.

– Никто не винит, – повторил он, отпил глоток из бутылки и поставил ее на стол. – Я сам себя виню! – заорал он.

Нина поняла, что допустила ошибку, приняв его чувство вины за то, которое он испытывал перед Эриком за свои слабости. Нина готова была треснуть себя по голове, если бы это помогло перемотать пару секунд назад, чтобы она произнесла совсем другую фразу, корабль, наверняка, бы удалось выровнять. Вот тебе и первое неправильно решение относительно курса. Будь осторожна, Нина, ты ступаешь по хрупким каменным плитам, вокруг которых бушует горящая лава.