- В наше время нет таких мужчин, - со вздохомразочарования, заметила Гуля, любуясь высокомерным главным героем.

- И не надо, есть другие, некоторые вполнедостойные, - заметила я, испытывая острую необходимость во всем возражатьсидящему рядом смертному греху.

- А ты с ними знакома? С достойными? – скрываяусмешку, поинтересовалась Гуля.

- Других не держу, - огрызнулась я.

- Интересная позиция, - кажется, Гулю искреннезаинтересовал мой взгляд на качество современных мужчин, - Если тебя окружаюттолько достойные мужчины, то почему ты сейчас одна, да ещё и с синяком в поллица? Не я же тому виной, правда?

- Моя личная жизнь на то и личная, чтобы нераспространяться о ней направо и налево, - заметила я, почувствовав легкий уколобиды.

- Я скоро уйду, мы с тобой даже меньше, чемзнакомые, - пожала плечами Гуля, - Прекрасный шанс выговориться без особыхпоследствий.

- Ты подружка моего наставника, - напомнила я.

- Не нравится, что он дружит с кем-то, крометебя? - улыбнулась девушка, - Если бы я была также юна и наивна, как ты, мне бытоже не нравилось, но я молода только внешне, так что… Не суть. Неужели, у тебянет других любовных интересов, кроме Гнева?

- Он мой наставник и только! – вспыхнула я.Откуда у неё такие мысли?! Неужели мы производим подобное впечатление?

- Может, у тебя есть парень? – игнорируя моёвозмущение, полюбопытствовала Гуля. Её блестящие глаза смотрели цепко ипытливо, будто от моего ответа зависело существование в мире всех безисключения женских радостей.

 - Да, есть! – желая раз и навсегда пресечьпопытки сосватать меня Гневу, заявила я, не зная, кого точно имею в виду: канувшегов Лету Славку или Данилу, отношения с которым едва ли поддаются хоть какой-токлассификации.

- Любопытненько, - оживилась Гуля, - И кто он?Красивый? Достойный? Как познакомились?

Я вскинула свободную от ложки руку, пресекаядальнейшие вопросы.

- Всё это слишком личное, - заметила я, возвращаяськ поеданию мороженого, - Давай смотреть кино.

- К чему такая секретность? Я бы с удовольствиемпознакомилась с парнем такой специфической девушки, как ты, - на полном серьезепризналась Гуля.

- Говоришь загадками, - слова Чревоугодиязвучали, как комплимент, весьма неоднозначный, но приятный. Быть специфическойопределенно лучше, чем обычной.

- Вот смотри, - Гуля развернулась ко мне, напрочьзабыв о фильме, - Ты необычная, мало того, что Вестница, принимающая Грехи споистине бешеной скоростью, так ещё и наставник у тебя Гнев. Гнев редко бываетнаставником, это далеко не самый подходящий для этого Грех. А ты – вот она –Вестник-девушка с редким по качеству наставником. Тебя хочется разглядывать подмикроскопом! Поделись со мной хотя бы чем-то из своей обычной жизни.

- Не так уж много в ней осталось обычного. Я, какпринцесса, запертая в башне, - не выдержав, пожаловалась я, - Наворачиваю кругипо своей маленькой спальне, расположившись на невероятной высоте, и гадаю, гдеже мой прекрасный принц, или хотя бы людоед, лишь бы с благими намерениями.

- А чем твой парень не прекрасный принц? –погрустнев, уточнила Гуля. Проявляемое ей участие вызывало острое желаниеподелиться всем наболевшим, всем тем, чем я привыкла делиться с Крис. То, что ясделала с Максом, отняло у меня не только его, но и лучшую подругу, ибо отныневсе мои чувства к ней перекрывает одно единственное – осознание собственнойвины, которую никогда не загладить, ведь случившееся нельзя исправить, вовсяком случае, пока.

- Меня к нему влечет, но не более того, -ответила я, сдержав собственный порыв пооткровенничать, - Можешь рассказать оНаблюдателях?

Выражение Гулиного лица ссочувствующе-заинтересованного сменилось на испуганно-напряженное.

- Зачем тебе это? – растягивая слова, спросиладевушка.

- Остро необходимо кое-что исправить, -осторожно пояснила я, боясь сказать слишком много.

- Не знаю, что ты там задумала, но Ира явно не ввосторге, если он вообще знает, - сердито заметила Гуля, окончательнопеременившись, - Наблюдатели – злые самодовольные сволочи, с ними не стоитсвязываться ни по какому поводу, а помощи ждать – так и вовсе последнее дело. Этисущества на «отлично» делают только одно единственное дело – создают проблемы.

- Джей знает и тоже не в восторге, - призналасья.

- Ещё бы! – усмехнулась Гуля, - Он из технемногих, кому довелось тесно пообщаться с небесным соглядатаем. После встречис Наблюдателем, любые представления о добре и зле теряют всякий смысл. В чем-тоэти твари – само совершенство, но существам с обычной шкалой справедливостирядом с ними делать нечего.

- Интригующе, - честно призналась я. Мнестрастно захотелось посмотреть на того, перед кем робеют даже такие далеко неслабые сущности, как смертельные Грехи.

Гуля ничего на это не сказала, лишьнеодобрительно покачала головой и вернулась к мороженому. Пришлось последоватьеё примеру, хотя мысли о Наблюдателе никуда не делись. Смотря на мониторкомпьютера, мысленно я была далеко от происходящего в фильме. По всему выходит,что Грехи – лишь верхушка айсберга, ребята на побегушках, учителя для жалкихлюдишек, в которых время от времени прорастает некое «зерно». Над Наблюдателямитоже кто-то стоит, кто-то ещё страшнее, кто-то у кого, в свою очередь, естьуправа на Ангелов. Всё, как у людей, только в других масштабах. Гнев не казалсятеперь таким уж могущественным, особенно, если учесть, что его сила уменьшаетсяровно настолько, насколько моя возрастает. Приняв Чревоугодие, я ещё ближеподберусь к полному овладению всеми семью Грехами. Становясь Вестницей, я лишаюсилы единственного, кто хоть как-то способен меня защитить. Что бы нипроисходило у нас с Гневом, какими бы натянутыми ни были наши отношения, мынавсегда связаны. Узы, подобные нашим, крепче родственных, ведь нам друг отдруга никуда не деться, даже при большом желании. Эта мысль мгновенно погасила остаткираздражения и неприязни по отношению к Джею. И сколько можно убеждаться в неминуемостинашей с ним дружбы?

Размышляя, я продолжала налегать на мороженое, иочень скоро пришлось бежать за добавкой. Интересно, Джей сейчас тожеобъедается? Может, сидит в бистро недалеко от моего дома и разделывается сосвиными отбивными или котлетами? Звучит эгоистично, но я была бы рада, если бымне не пришлось мучиться животом в гордом одиночестве.

Почти всю ночь меня мутило, в комнате былодушно, я открыла все окна и то и дело раскутывалась, но кто-то с завиднойрегулярностью снова накрывал меня простыней, наверное, из опасения, чтопростужусь. Часов в восемь утра я окончательно смирилась с невозможностьюнормально спать в таких нечеловеческих условиях, даже при открытых окнах – ниветерка. Я нехотя выползла, если не сказать – выскользнула из пропитавшейсяпотом постели. Невыносимо хотелось в душ и что-нибудь съесть. После того, какжелудок справился с переполнявшим меня мороженым, внутри чувствовалась остраянехватка пищи. Слава повышенной кислотности! За ночь она стерла все признаки вечернегопира.