Я устала бояться. Устала сдаваться, не добившись желаемого результата. Такова моя жизнь с тринадцати лет. Я всегда от всего отказываюсь. Или даже нет, я никогда не стремлюсь к своим желаниям. Много лет я жила в этой тесной защитной оболочке, ссутулившись, опустив голову, делая вид, что меня нет.

Теперь я хочу вылезти из этой скорлупы, но, похоже, это так не работает. Я больше не знаю, что мне делать. Не знаю, как поступить, что чувствовать.

Как жить.

Хватаюсь за запястье и снова с грустью осознаю, что браслета там нет. Он лежит на комоде рядом с оторванным талисманом. Его нужно отдать в мастерскую. Или починить самой. Уверена, я могла бы справиться сама за пару минут.

– Кэтрин. – Я оборачиваюсь и вижу Бренну. Она покраснела от злости. – Еще ведь даже не принесли наш ужин.

– Я не голодная, – хмыкаю я и отворачиваюсь, чтобы ее не видеть. Слава богу, мы приехали в ресторан по отдельности. Не думаю, что выдержала бы, если бы сестра отвозила меня домой. Или если бы мне пришлось подкинуть ее – такое между нами сейчас напряжение.

– Ты смешна. – Я бросаю на нее едкий взгляд, и она вздыхает в ответ.

– Извини, ну ты же понимаешь, о чем я, Кэй. Просто давай зайдем обратно.

– Зачем? Чтобы ты снова рассказывала мне, какая я глупая? – Я поворачиваюсь к ней спиной и скрещиваю руки на груди. Меня достало, что каждый высказывает свое мнение по поводу моих жизненных решений. Якобы из соображений заботы. Полнейшая ерунда.

Единственный, кто относится ко мне, как к нормальной, – это Итан. Но большую часть времени он меня игнорирует, так что я не могу даже понять, в какой момент что-то пошло не так.

Я морщусь и обнимаю себя руками. Может, не нужно было вообще начинать встречаться, не стоило пытаться жить человеческой жизнью. Может, мне и вправду лучше существовать внутри скорлупы, сидеть дома и никогда ничего не делать.

– Мы поговорим о чем-нибудь другом, ладно? Прости меня. – Я слышу, как каблуки Бренны стучат по асфальту, а затем она кладет руку мне на плечо и слегка пожимает его. В этот раз я не вздрагиваю.

– Пошли внутрь, – говорю я устало.

Как всегда.

Итан

Сейчас

Я жду ее перед входом в кафе и шагаю, чтобы согреться. Сегодня пятница. С утра было солнечно, но сейчас набежали тучи, небо потемнело и посерело.

Унылая погода.

Кэти опаздывает уже на пятнадцать минут. Я пообещал себе, что если она не придет, то я отпущу ее раз и навсегда. Теперь я должен сдержать слово.

Не имеет значения, насколько мне это тяжело.

Проходит еще около десяти минут, и я решаю больше ее не ждать. В отчаянии стремительно покидаю забитое под завязку кафе. Столько разных людей зашло и вышло отсюда, пока я ждал. Они улыбались и радостно держали свои бумажные стаканчики с кофе на вынос. Я так зол, что повыбивал бы эти дурацкие стаканчики у них из рук. Невозможно смотреть на чужое счастье, когда нет своего. Я облажался. Подошел к Кэти слишком близко. И теперь, когда знаю, что потерял, мне ее не хватает…

Я не буду снова прежним.

Снедаемый тоской, я просто иду вперед. Смотрю прямо перед собой и широко шагаю. Двигаюсь в сторону набережной и парка аттракционов. Удивительно, но некоторые из них еще работают. Я слышу визг катающихся на ревущих над головой американских горках людей. А ведь я думал, что сезон уже закрыт.

Останавливаюсь только у самого выхода в парк. Замечаю висящее над головой объявление:

«Аттракционы работают последние выходные!»

Становится ясно, что это последние веселые деньки перед закрытием сезона. И я бездумно захожу внутрь, как будто мною движет какая-то сила.

В воздухе висит сладкий манящий запах фастфуда. С пронзительным криком вниз пикирует чайка, подбирает с земли размокший кусочек брошенного печенья и, дико хлопая крыльями, улетает. Проводив ее взглядом, я замечаю парящий в небе воздушный шарик ярко-розового цвета. Он трепещет на фоне хмурых сизых облаков. Слышу, как волны одна за другой накатывают на песок на пляже. Вряд ли там есть сейчас хоть кто-то. Нет никого смысла сидеть на берегу в такой адский холод.

Такой же, как в моей душе. Она холодная, как лед. И была такой годами. Пока я был ребенком, защищался так от отца. Старался ничего не чувствовать, чтобы не было больно. Убеждал себя в этом.

Это работало. Но не всегда.

Кэти растопила этот лед. Дважды: когда была еще маленький и сейчас. Хотел бы я, чтобы она была рядом, смеялась, просила купить ее сосиску в кукурузном тесте или, может быть, сладкую вату, или «хворост». Мы могли бы есть это вместе. Может, она захотела бы покататься на горках или на карусели. Тут не так уж плохо. Мне приятно вспоминать, как я приходил сюда ребенком, несмотря на то, как все было дерьмово, несмотря даже на отца-мудака.

Мы с Кэти могли бы создать новые хорошие воспоминания, которые перекрыли бы старые.

Но, похоже, этому случиться не суждено.

Я покупаю себе в ларьке воду и тут же начинаю жалеть об этом. В такой холод надо было брать кофе. Ветер усиливается, а я бесцельно брожу по парку среди других посетителей. Все они кажутся тут не к месту. Где дети, семейные пары? Большинство ребят уже в школе. По парку гуляют только подростки, напоминающие юного меня – такие же неблагополучные.

Иногда встречаются мамаши с колясками, в которых сидят шумные капризные малыши. Эти мамы явно хотят развеяться, я их понимаю.

Мне тоже нужно развеяться от мыслей о Кэти. От моих расстроенных запутанных чувств.

Я направляюсь к канатной дороге и вижу, что, к счастью, очередь на нее небольшая. Сейчас я сяду на дорогу, и она перенесет меня через весь парк, подбросит поближе к месту, где я припарковался. Тогда я наконец выберусь из этого чертова места и отправлюсь к себе домой, подальше от воспоминаний о Кэти.

Вернусь к своему одиночеству.

Поначалу я даже не верю, что кто-то зовет меня по имени. Все это, вероятно, в моей голове, думаю я. Я схожу с ума, что больше похоже на правду. Если учесть, что со мной творилось все эти годы… Думаю, никто не удивится, если я сойду с ума. Черт, я мог уже давным-давно спятить.

Но вместо этого снова слышу свое имя. Где-то на пятом окрике «Итан» я оглядываюсь и, увидев, кто там стоит, открываю рот от изумления.

Это Кэти.

Она замерла на месте и опускает руку, будто только что приветствовала меня. Мы смотрим друг на друга во все глаза. Звуки, запахи, люди – все отходит на второй план. Будто мы остались вдвоем с ней в парке.

Каждый из нас боится подойти первым.

Я замечаю рядом мусорный бак, заталкиваю туда недопитую бутылку с водой и, вытерев мокрые руки об джинсы, делаю шаг ей навстречу. Она не двигается. Видно, что ей страшно, и мне невыносимо хочется успокоить ее. Утешить. Попросить прощенья.