интересное есть, обрати внимание на жертв. Трое нечётных, не считая тебя – их двое на самом деле, потому что Джейн Доу, или как там её на самом деле зовут, подстрелили случайно, идут слева направо, а чётные справа налево, тебе это ни о чём не говорит?

– Предположим, – Павел повертел головой, поудобнее устраиваясь на подушке, – значит, стрелков определённо было двое.

– Выходит, так. И тебя должны были застрелить пятым. Ты так стоял. Но не стали, а прострелили грудь Лещинского. Выходит, тот, второй, о котором ты говорил, призрак, кажется, отработал своих жертв, а потом уже решил прикончить тебя за компанию. Это больше похоже на личную месть, может, он был недоволен, что ты к Эми подкатил, или дом продал, или его сестру соблазнил. Соображай, кто это может быть.

– Погоди. Так значит, если предположить, что всё было как ты говоришь, Баум вообще в Хоппера не стрелял?

– Конечно, птенчик, наконец-то до тебя дошло. Он влепил две пули сразу в охранника, а потом почти прикончил брокера. Стрелял наш хромоножка хреново, видимо, практики давно не было. А вот второй своё дело чётко знал. Никто никого не ревновал, ну разве что тебя. И это приводит нас обратно в тупик, ладно, все пятеро были замешаны в грязных делишках, и их как-то собрали в одном месте. Кто это сделал?

– Казнь, – сказал Павел. – Это похоже на казнь. Кто-то показательно уничтожил этих людей, всех вместе, в том числе и Эмму Лю, которая, похоже, была там только из-за брата.

– Не торопись, красавчик, – Настя довольно улыбнулась, – твоя цыпочка там тоже увязла по самые свои оттопыренные уши. Помнишь, профессор этот, Ларсен, говорил, что кто-то раздаёт гранты в университете Тахо? Я сделала запрос в налоговый департамент, там сказали, что дело секретное, и ничего об отношениях университета и банка «Фундо ипотека» сообщить мне не могут. Я тебе переслала документы, там есть кое-кто из распорядителей, кто может быть замешан, точно мы всё равно не узнаем, но факт любопытный, да?

– И не говори, – Павел похлопал её по ноге, чуть смутился, бедро у Волковой было тёплое и упругое, – ты молодец, отлично поработала. Нелегальные склады, похищение людей, вербовка прямо в университете, у меня ещё есть кое-что о краже военных технологий, а потом бац, и расплата. Призрак – это догадка, не думаю, что стоит об этом рассказывать.

– Тогда почему стреляли в тебя?

– Думаю, я сам спровоцировал стрелка, потянувшись за пистолетом. Посмотрю, что есть, и через пару дней отдам всё это своему нанимателю. Насчёт себя не беспокойся, будем считать, что расследование длилось три месяца, плюс ещё двадцать тысяч на текущие расходы.

– Добавь ещё десятку, – Настя покраснела. – Эй, босс, раз уж ты меня увольняешь, я до полуночи всё ещё на тебя работаю, да?

– Выходит, так.

– И это значит, – Волкова повернулась на бок, её грудь прижалась к шее Веласкеса, она провела пальцем по его щеке, – что ты, как и любой другой начальник с липкими ручками и сальными глазками, мечтаешь со мной переспать?

– Предположим, – Веласкес улыбнулся, поцеловал Настю, стягивая с неё майку. – Кто я такой, чтобы идти против традиций.

– Эй, не торопись. Так и быть, но с одним условием.

– Каким?

– Потом ты мне наконец расскажешь, что произошло, когда нас похитили.

* * *

Веласкес подъехал к двухэтажному особняку Ортеги в начале второй трети на следующий день. Возле дома стоял белый лимузин, такие машины были редкостью на Параизу – богачи предпочитали вертолёты и яхты. На входе Павла встретили трое охранников, один из них был магом. Веласкеса тщательно обыскали, заставили снять браслет и досчитать до десяти, забрали коммуникатор, и только после этого появилась Мишель Ортега. Она была одета в строгий бежевый костюм.

– Сеньор Игнасио приказал проводить тебя сразу же, как появишься, – сказала она, – но сейчас у него врач.

– Я могу заехать в другой раз, – предложил Павел.

– Нет, – Мишель решительно качнула головой. – Он сказал – немедленно. Идём.

Они вышли из дома, сели в лимузин, машина ехала минут десять. Игнасио Ортега жил в одном из самых фешенебельных районов Верхнего города – Маунт-хилле. Шикарные дома здесь стояли, окружённые высокими заборами, въезд на территорию охраняла полиция. Лимузин свернул с широкой дороги к кованым воротам, проехал по кипарисовой аллее к одноэтажному дому, занимающему не меньше двух гектаров.

Огромный холл с бассейном посредине был пуст, Мишель прошла к бару, налила себе выпить.

– Подождём, – сказала она. – Все разговоры потом.

Через двадцать минут из дальней двери появилась медсестра, поманила их.

– Сеньор Ортега в сознании, – сказала она. – Доктор Гомеш против вашего визита.

– Ничего, – Мишель повела Павла по коридору, завела в большую комнату без окон, заставленную медицинским оборудованием. – Он здесь, дядя.

Игнасио Ортега точно умирал, уж в этом Веласкес разбирался. Старик лежал в стабилизационном геле, рядом с ним сидела Мириам.

– Привет, Паулу, – сказала она.

– Вы знакомы? – удивилась Мишель.

– Он тоже был моим пациентом, только слишком быстро вылечился, – Мириам встала, – сеньор Игнасио, я буду рядом, не перетруждайте себя. Час, максимум два, не больше.

– Конечно, деточка, – еле слышно сказал Игнасио. – А теперь все вон отсюда. Оставьте меня с сеньором Веласкесом наедине.

Мишель и Мириам вышли, дверь закрылась, зашипела, заращивая щели.

– Показывай, – приказал старик, голос его окреп. – Только самое важное, у меня не так много времени.

Павел развернул экран, настроил его на Ортегу, прилепил к экрану пластинку одноразового накопителя и включил запись. Игнасио смотрел внимательно и вопросов не задавал. Запись началась с перестрелки на площади Сервантеса и закончилась убитыми магами на ферме; люди и события мелькали на десятикратном ускорении. Только в одном месте старик уменьшил скорость и некоторое время смотрел на умирающую Марси Франку, а потом с интересом разглядывал поясняющие схемы, куда Павел включил и жертв, и лабораторию в Гринвуде, и Рут Ларсен, и самого Игнасио, и Виктора Абернати, и даже Фальков. Это заняло чуть меньше трёх часов, периодически доктор Гомеш пыталась прекратить их беседу, но больной не обращал на её просьбы внимания.

– Хорошо, сеньор Веласкес, я закрываю контракт, – наконец сказал он.

– И что теперь? – Павел приложил ладонь к планшету, полюбовался на сумму.

– Не заставляй считать себя дураком, Веласкес, – Игнасио перетащил содержимое носителя в корзину, а сам носитель протянул Павлу, нажал кнопку на кровати. На стенах проступила сетка, запищали медицинские приборы, потерявшие связь с внешним миром, – если это останется у меня, моей семье не жить. Даже этой стерве Мишель, которая только и ждёт, как занять моё место. И многим другим, которые даже знать