на кровати и подалась вперед, похоже, только сейчас осознав всю серьезность того, о чем рассказывали ночные дозорные. Кабир нахмурилась. Казим с некоторым недоумением посмотрела на озабоченное лицо сестры.

— Вам удалось выяснить, откуда именно он вышел? — спросила Кабир.

— Неизвестно, — мрачным голосом ответила Шекиба. — Я прошла по всем помещениям, везде тихо — ни шороха, ни звука. Во всяком случае, тот, кто открыл ему дверь и впустил внутрь, ничем себя не выдал.

— Еще бы! — хмыкнула Гафур. — У нас серьезная проблема, смотрители гарема. Если это случилось однажды, обязательно случится еще раз. А если до эмира дойдет, что кто-то наведывается к его женщинам, а мы ничего не предприняли, — считайте, наши дни сочтены.

— Следует ли нам сообщить дворцовой охране нервным голосом спросила Казим.

— Ни в коем случае! — воскликнула Гафур. — Мы должны сами разобраться и сделать все возможное, чтобы вину за случившееся не повесили на нас.

Кабир и Тариг согласно закивали головами. Шекиба молчала. Гафур взяла командование на себя:

— Прежде всего, надо поговорить со всеми женщинами в гареме. Но с каждой по отдельности. Посмотрим, не удастся ли нам найти нарушительницу порядка.

— Думаешь, та, что впустила к себе мужчину, сознается? — с сомнением спросила Казим.

— Нет, конечно! — рассмеялась Гафур. — Ни за что не сознается. Но в таком большом доме обязательно должен найтись человек, видевший или слышавший что-либо необычное или подозрительное. И этот человек, я уверена, очень захочет рассказать нам о том, что видел и слышал. Ты же знаешь, эти женщины только и ищут повода, чтобы напакостить друг другу.

— До сих пор не верится, что такое вообще могло случиться в гареме эмира! — сокрушенно вздохнула Тариг.

— Этого не могло не случиться, — тоном пророчицы произнесла Гафур. — В этом доме собрано слишком много женщин, рано или поздно одна из них обязательно попыталась бы нарушить правила.

Шекиба легла спать. Остальные заступили на дежурство, распределив обязанности так, чтобы и Тариг могла немного вздремнуть после бессонной ночи.

Гафур же была полна энергии. Исполненная чувства ответственности, с серьезным лицом и горящими глазами, она отдавала команды своим подчиненным, словно полководец, готовящийся к большому сражению. Кабир и Казим закатывали глаза и тихонько посмеивались, но не мешали Гафур изображать генерала.

Все разошлись, в комнате наступила тишина, однако Шекибе никак не удавалось уснуть. Повернувшись на бок, она уставилась на потрескавшуюся каменную стену. С того самого момента, когда Шекиба увидела темный силуэт человека, выскользнувшего из двери, в душе у нее поселилось нехорошее предчувствие. Чем закончится эта история? Сейчас она живет не в доме бабушки и даже не у Азизуллы, а во дворце эмира. Большие люди — это всегда большие проблемы.

Сон все-таки сморил Шекибу. Но ненадолго. Вскоре после полудня она проснулась, поднялась и отправилась в бассейн, где сегодня дежурила Казим. Взглянув на балкон, она убедилась, что там никого нет, и, понизив голос, обратилась к девушке:

— Ну как, удалось что-нибудь выяснить?

— Нет, — вздохнула Казим. — Гафур говорит, что у нее есть кое-какие подозрения, но пока ничего определенного. Я поговорила с Парисой и Беназир, они утверждают, что ничего подозрительного прошлой ночью не видели. Но мы разговариваем только с теми, у кого есть дети. Вряд ли совсем молодые решились бы на такое.

Шекиба согласно кивнула. Доводы выглядели разумными.

— Однако с расспросами тоже надо быть поосторожнее. Вдруг кто-нибудь из женщин возьмет да и сболтнет Хабибулле, что смотрители задают странные вопросы. Не знаешь, с какой стороны ждать беды. И так и этак — все может обернуться против нас.

— Так уж устроен мир. Им обязательно надо найти виноватого, — сказала Шекиба, вспомнив нацеленный на нее крючковатый палец Шагул-биби и полные ненависти маленькие глаза-бусины.

Прошло несколько дней. Расспросы ни к чему не привели. Гафур уже начала сомневаться, не привиделся ли ночной гость задремавшим на посту Шекибе и Тариг, когда неделю спустя он появился вновь. На этот раз была смена Казим.

Судя по описанию Казим, это был именно тот человек, которого видели Шекиба и Тариг.

— Ты пошла за ним? — требовательным тоном спросила Гафур. — Видела его лицо? Кто это?

— Нет, я просто… заметила, как он уходил из гарема, — промямлила Казим.

— Ты просто стояла и смотрела?.. Отличный смотритель, ничего не скажешь — стоит и смотрит! — Гафур возмущенно всплеснула руками.

— Он шел слишком быстро. Я не думала, что должна…

— Да ладно тебе, Гафур, — попыталась заступиться за сестру Кабир. — Какой смысл преследовать его? Судя по всему, ночной гость понимает, что мы заметили, как он уходит из гарема, но ему, похоже, на это наплевать. Он знает, что мы все равно ничего не сможем ему сделать. Для него важнее не попасться дворцовой охране.

— Эй, вы все рехнулись, что ли? — еще больше возмутилась Гафур. — Да если бы у Казим была хоть капля смелости…

— Вот и догони его, когда будет твоя смена. Покажи всем, какая ты храбрая, Гафур! — со злостью выкрикнула Казим.

Гафур набрала было воздуха, чтобы ответить, но затем поджала губы и промолчала.

Подозрительность и взаимная неприязнь, отравлявшие атмосферу гарема, словно ядовитые испарения, просочились туда, где жили смотрители, и начали медленно, но верно разрушать и без того непрочную дружбу, связывавшую пять переодетых мужчинами девушек. Шекиба видела, как день ото дня эти трещины расползаются и углубляются все больше.

Ночной гость наведывался в гарем регулярно, раз в неделю. Правда, как утверждала Гафур, в ее смену он не появлялся, чему остальные смотрители не очень-то верили. Скорее всего, их командиру, как и им самим, не хотелось брать на себя риск и гоняться ночью по саду за неизвестным мужчиной. Лучше уж поговорить с обитательницами гарема и, отыскав нарушительницу, прекратить это безобразие.

А тем временем Шекиба продолжала собирать сведения, необходимые для осуществления ее плана. Теперь она подходила к наложницам эмира с двумя целями. Во-первых, выяснить после очередного визита незнакомца, не видели ли они чего-нибудь подозрительного прошлой ночью. И во-вторых, навести разговор на интересующую ее тему. Обычно Шекиба искала повод, чтобы начать рассказывать о своей семье и о том, как из поколения в поколение в ней рождались исключительно мальчики.

Хотя попытки эти выглядели несколько неуклюжими.

— У женщин в нашем роду было много сыновей. Тетки, бабушка, прабабушки — все рожали сыновей. Я у мамы единственная дочь — редкий случай для нашей семьи, — с энтузиазмом сообщала Шекиба.

Женщины бросали на нее удивленные взгляды, не зная, как реагировать на странные признания смотрительницы с изуродованным лицом, но вежливо кивали и отходили в сторону. Некоторые недовольно хмурили брови и отмахивались.

Но