квартире не было никого, кроме меня, я давно не испытывал такого одиночества. Я ждал от жизни перемен, они пришли, но оказались вовсе не такими, как мне того хотелось. Да, я перестал заниматься финансовыми аферами, у меня родился ребенок, и кто-то улетел в жаркие страны. Все это представлялось мне иначе, тем не менее все случилось именно так.

Теперь, как когда-то, мы с парнями тренировались на нашей площадке. Свежий воздух осени заставлял двигаться активнее, и скоро становилось жарко настолько, что струйки пота щекотали кожу под одеждой. Об истории со взяткой напоминало мое нависшее над глазом веко, немного перекошенный нос и редкие походы к следователю. Еще оказалось, что у племянника сломано ребро, но зажило все быстро, а коренастый Бегемот отделался только легкими ушибами. Моя работа теперь состояла в озвучке сериалов и мультфильмов, иногда я вносил небольшие дополнения в сценарии. Денег это приносило немного, но мне хватало, к тому же я имел внушительные резервы. Способы общения с моими женщинами претерпели рокировку: жена теперь появлялась вечерами в видеочате, а свою неожиданную любовь я видел в парках и осенних кафе. Девочка росла, поправлялась и уже была рядом с мамой – каждый день я видел в экране ее маленькие ладошки и беспрестанно ищущие чего-то темно-голубые глаза. Один из врачей взял их под особую опеку. Я смеялся, что у него свои виды на молодую мать с дочкой, она отшучивалась тем, что он старше ее на тридцать лет. Постепенно наше общение становилось все более сухим, отчего-то казалось, что нас теперь связывает немногое. Возможно, лишь ее возвращение могло все изменить. Впрочем, хотел ли я этого?

Я был влюблен. Мы гуляли у моря, ходили в кино, иногда брали что-то из экзотической кухни, садились в машину и обедали, где понравится – в парке, у моря, просто на парковке. Мы много говорили о картинах, музыке, больше о литературе. Мы слушали одну и ту же радиоволну, писали сообщения с комментариями к песням, которые звучат в этот момент (было тревожно-радостно знать, что она сейчас слышит то же, что я), подрезали друг друга на дороге, открывали окна и махали друг другу, как флагом, любыми вещами, что попали под руку…

Перед тем как заснуть, я вспоминал наши встречи во всех подробностях. За парапетом плещет море, из открытой машины льется музыка с зовущим танцевать ритмом, мои руки – о чудо! – держат ее талию, она говорит, как двигаться, а я смотрю в ее глаза. Она вырывается, вскакивает на парапет и танцует. Волны бьют о камень, брызги попадают на нас, она кричит. Мы греемся в машине, доедаем острый рис из картонных коробок и целуемся…

Ее идеальное тело было натренировано годами танцев, она владела им так искусно, что любое ее движение приковывало внимание окружающих. Зеленые глаза всегда были немного печальны, но улыбались и радостно ловили мои слова. Я говорил, что ее волосы хотят жить своей жизнью, она старалась поправлять их, будто школьница форму – потому что так надо. Я же всегда вносил в ее прическу оживление. Когда я появлялся с ней на людях, мне казалось, все кругом недоумевают, что может связывать нас. И тогда, сидя напротив, я ловил себя на мысли о том, что так же не понимаю, чем могу быть интересен этой роскошной женщине, наряженной в меха, элегантно плывущей на каблуках, а куда чаще – веселой, но вдумчивой девчонке, одетой в джинсы мешком и цветные кеды.

У нее было немного времени для меня – семья и события, постоянно бурлящие вокруг, занимали ее постоянно; она была безмерно предана мыслям о воспитании своих сыновей. Я чувствовал эту любовь, кровную преданность, и это притягивало меня еще сильнее. Она всегда хотела меня слушать, а я рассказывал о своих планах, мыслях, важных для меня событиях, и потом мне всегда становилось неловко оттого, что я мало слушаю ее. А она все молчала и смотрела мне в глаза.

До очередных выборов оставалось полтора года, мне предложили должность замначальника штаба одного из кандидатов, куратора медианаправления. Требовалось определять издания для публикаций, наладить мониторинг и все остальное в таком же духе. Публичная деятельность в ближайшее время мне не светила, да я пока и не желал ее. Мои интересы и амбиции сместились в литературную сферу, я привел в порядок все тексты, что писал когда-то, вечерами работал над новыми. Днем эти распечатки держали тонкие пальцы, а я не отрываясь смотрел в невероятно зеленые глаза.

Именно в одну из таких встреч, когда она читала мою писанину, а я потягивал сигару, из-за соседнего стола мне махнул рукой бывший коллега – лет пять назад мы недолго работали в одном коллективе, но до сих пор регулярно общались, поскольку он всегда находился в руководстве разных телеканалов. Он обедал в компании одного из противников моей бывшей команды – как мне рассказала позже одна из его подчиненных, моя незанятость в политических процессах всегда вызывала у них бурное обсуждение, в итоге они и пригласили меня в штаб. Я взял неопределенный срок на раздумье: во-первых, мне очень нравились мои нынешние занятия, во-вторых, моя возлюбленная считала политику грязной игрой, а я все чаще прислушивался к ней. На днях она меня разбудила звонком: «Читал новости?» Я сонно ответил, что не успел, да и не собирался. «А что, собственно, случилось?» Оказалось, несколько моих бывших коллег арестованы – шеф не поделил что-то с могущественными противниками из столицы, ко всему, за прошедшие годы влияние наци в стране весьма возросло. Она порадовалась, что я больше не участвую в этом, и вообще, «порядочных людей в политике не бывает».

Я немного волновался оттого, что то же отношение она когда-нибудь распространит и на меня. И хотя она заметила, что не стрижет всех под одну гребенку, я и сам находил все больший смысл в своих литературных попытках, не стремясь в то же время срочно где-то напечататься или как-то публично проявить какие-то таланты. И это было прекрасное время: осенний воздух и любовь вызывали во мне небывалое вдохновение и подъем, я радовался очень простым вещам. Ко всему, еще и досудебное следствие по делу о взятке закончилось, разбирательство постепенно затихало, все и вовсе шло к тому, что суда не будет – оставался только один вопрос насчет личности таинственного «Седого», благодаря которому мы без особых проблем отделались от полиции. Теперь я просто звонил следователю и говорил: «Сегодня у меня планы на вечер»,