Армия принца находилась в миле, или чуть более, позади и шла на юг через кажущиеся бесконечными леса. И везде вокруг нее двигались небольшие отряды всадников, вроде того, который возглавлял капталь. То были разведчики англичан, а дальше – скрывались разведчики противника. Где-то располагалось и вражеское войско, но разведчики принца замечали только отряды конных французов.

Они следили за армией англичан с того самого дня, когда та покинула безопасную Гасконь, но теперь врагов стало намного больше. По меньшей мере дюжина отрядов из верховых французов шла за англичанами по пятам. Они приближались, насколько хватало духу, и сразу отступали, столкнувшись с превосходящими силами. Капталь знал, что разведчики шлют доклады французскому королю. Но где обретается король?

Принц, вынужденный повернуть вспять от реки под Туром и забыть про план соединения с графом Ланкастером, возвращался на юг. Он спешил в безопасность Гаскони, увозя с собой добычу. Вся армия перемещалась верхом, даже у лучников имелись лошади. Повозки обоза по возможности облегчили, так что армия шла быстро, но было очевидно, что французы столь же стремительны. Любой дурак понимал, что король Иоанн изо всех сил старается обогнать принца. Перерезать дорогу, выбрать поле боя и перебить этих наглых англичан и гасконцев.

Так где же французская армия?

В небе на востоке обрисовалось смутное серое пятно. Капталь подозревал, что это дым от догорающих костров, которые французы жгли в своем лагере накануне ночью. Пятно было близко, слишком близко, и слишком далеко на юге. Если это ночная позиция французов, то, значит, они почти уже поравнялись с принцем. Да и пленник, взятый два дня назад, подтвердил, что король Иоанн отослал из армии всех пехотинцев. Он шел, как и англичане, только с конными ратниками. Пехота замедляет марш, а Иоанн не хотел замедляться. Это была гонка на выживание.

– Двадцать один теперь, – сообщил воин.

Капталь разглядывал всадников. Не приманка ли это? Не выскочит ли из леса еще сотня конников, стоит какому-нибудь англичанину или гасконцу напасть на этих? Раз так, они сами устроят ловушку.

– Гунальд! – окликнул де Бюш оруженосца. – Мешок! Эвд, на коня и захвати с собой двоих парней!

Оруженосец взял притороченный к седлу кожаный мешок, спешился и зашарил между деревьями в поисках камней. Достаточно тяжелых попадалось мало, поэтому, чтобы наполнить мешок, потребовалось время. Французы пока смотрели на запад. Они осторожничали, и это, по мнению капталя, было хорошо: чувствуй разведчики опору в лице сидящего в засаде крупного отряда, держались бы более уверенно.

Наполненный мешок привязали к правому переднему копыту лошади Эвда.

– Готово, мессир, – доложил тот и слез с седла.

– Тогда пошли.

Три воина – два верхом, а Эвд с конем в поводу – вынырнули из-под завесы деревьев и направились на юг. Лошадь, обремененная мешком с камнями, шла неуклюже. Через каждые несколько шагов она взбрыкивала, а если шла спокойно, то приволакивала правое переднее копыто. Издалека казалось, будто животное захромало и хозяин старается отвести его в безопасное место. Эти трое выглядели легкой добычей, а французы в надежде, что хотя бы один из англичан достаточно богат, чтобы уплатить выкуп, заглотили наживку.

– Это всякий раз срабатывает, – с восхищением пробормотал капталь.

Он смотрел и пересчитывал французских всадников, появляющихся из-за деревьев. Тридцать три. «Как возраст Господа нашего», – подумал он и увидел, что враги поворачиваются к добыче и рассредотачиваются. Копья опустились, мечи вышли из ножен, а затем французы погнали коней через пастбище, разделяющее две полосы деревьев. Они перешли с рыси на галоп. Теперь всадники старались перегнать друг друга в расчете на захват пленников; выждав еще несколько ударов сердца, капталь вскинул копье и пришпорил коня. Тот рванул с места.

Двадцать девять наездников выскочили из леса с копьями наперевес. У французов они не были укорочены, и это давало им преимущество, но их застали врасплох, и чтобы встретить нападение, им требовалось развернуться. Длинные копья мешали им, потому враг оказался нерасторопен, и капталь нанес мощный удар, не дав врагу шанса перестроиться. Собственное его копье попало противнику под щит. Ощутив удар, де Бюш крепче сжал древко. Высокая задняя лука помогала ему удерживаться, по мере того как острие все глубже погружалось в тело француза. Оно прошло сквозь кольчугу и кожаную поддевку, через кожу и мышцы и угодило в нутро. Кровь хлынула на седло врага, а капталь отпустил копье и выхватил меч. Замахом справа он рубанул умирающего по шлему и при помощи коленей развернул коня к другому противнику, копье которого застряло в лошади товарища. Француз дрогнул, выпустил длинное ясеневое древко и попытался извлечь меч. Он все еще тянул его, когда клинок капталя впился ему в незащищенное горло. Мощный удар обрушился на щит де Бюша, но один из его людей оттеснил нападающего. Заржала чья-то лошадь. Выбитый из седла воин стоял пошатываясь; с разрубленного басинета стекала кровь.

– Мне нужен пленник! – крикнул капталь. – Хотя бы один!

– И их лошади! – заорал кто-то еще.

Большинство французов обратились в бегство, и де Бюш им не мешал. Он со своими ратниками прикончил пятерых, семерых ранил, и еще они заполучили двоих пленных и драгоценных лошадей.

Капталь отвел отряд в тот лес, где они сидели в засаде, и допросил пленников, чьи лошади имели выжженное клеймо графа де Э. Рисунок в виде стилизованного льва подсказал де Бюшу, что в руки к нему попали нормандцы, да пленники этого и не отрицали. Они охотно сообщили, что собранные в южных графствах силы графа Пуату присоединились к армии французского короля. Выходит, враг получил подкрепление. А еще пленники сказали, что от их ночного лагеря до луга, где люди капталя врезались им во фланг, им пришлось скакать меньше пяти миль.

Значит, французы совсем рядом. Они усилились и движутся ускоренным маршем; делают все, чтобы отрезать принцу путь к отступлению. Противник ищет битвы.

Капталь отправился на поиски принца с целью поведать ему, что охотники превратились в добычу.

И отступление продолжилось.

Путешествие вышло странным.

Бастард чувствовал охватившую Францию тревогу. Города держали ворота закрытыми. Завидев приближающихся всадников, крестьяне прятались: либо спешили к ближайшему лесу, либо, если их застигали врасплох, укрывались в церквях. Сборщики урожая бросали серпы и убегали. Дважды эллекин натыкался на коров, которые мычали от боли, потому что их давно уже следовало подоить, а хозяева попрятались. Лучники Томаса, почти все выходцы из селян, доили скотину вместо них.

Погода стояла неустойчивая. Дождя не было, но постоянно казалось, что он вот-вот пойдет. Низко стелились тучи, непрестанно дул не по сезону холодный северный ветер. Отряд включал ратников, лучников, слуг и женщин. Тридцать четыре ратника, не считая оставленных охранять Кастийон-д’Арбизон, – они все были годные для похода – и шестьдесят четыре лучника. У каждого имелось по две лошади, а у некоторых – три или четыре. По дороге лошади неизбежно теряли подковы или начинали хромать, и чтобы справиться с последствиями этих происшествий, требовалось время.