Умиротворенность слетела, будто ее не бывало, едва слух уловил громкие голоса за первой, внешней дверью. Реальность напомнила: расслабляться не надо. Селеста еще не знала, что случилось, но острое предчувствие неприятностей заставило ее замереть и прислушаться. В эту минуту госпожа, увидь ее сторонний наблюдатель, поразительно напоминала готовящуюся к броску змею. Настороженную. Сжавшуюся в плотный клубок. Несмотря на внешнюю неподвижность и залитые темнотой глаза, она лихорадочно просчитывала варианты, пытаясь предугадать, что могло понадобиться Хастину и почему к ней прибежал именно колдун, а не верная нянька-Латам. Тот, второй, двигался иначе и на телохранителя не походил.

Торопливо одевшись и на всякий случай приняв стимулятор, госпожа вышла из спальни.

— Хастин? Кальдеран? — При виде спутника колдуна она насторожилась еще сильнее. — Что вы здесь делаете?

К перебежчику она до сих пор относилась неоднозначно. Кальдеран оказался умен, силен, коммуникабелен, умел держать язык за зубами и говорить ровно столько, сколько нужно для дела. Неординарная личность. В то же время он ни с кем особо не сближался и о себе ничего конкретного не рассказывал, всякий раз ловко переводя разговор на сторонние темы. После первой вспышки откровенности, вызванной успешным бегством от безумного жреца, Кальдеран поразительно быстро успокоился и вел себя тихо, старательно пытаясь понять, куда же попал и как ему теперь быть. Не навязывался, в помощи никому не отказывал, лишних вопросов, могущих вызвать подозрения, не задавал. Очень продуманное и очень правильное поведение.

Госпожа не считала его агентом смертных. Но и приблизить к себе тоже не решалась, несмотря на очевидный потенциал. Больно уж мутный тип.

— Кальдеран думает, что жрецы хотят разрушить Академию, — выпалил Хастин.

Селеста молча перевела взгляд на перебежчика. Тот поклонился на южный манер, прижав правую руку к сердцу.

— У меня есть основания полагать, что против магов готовится серьезная провокация.

— Основания?

— Последние действия ряда дворцовых группировок невозможно объяснить другими причинами. — Восставший смотрел твердо, с готовностью отвечать за свои слова. — Кроме того, есть несколько фактов, впрямую указывающих на скорое противостояние с Академией.

Не говоря ни слова, госпожа уселась в кресло и кивком указала гостям на низенький диванчик напротив. Что ж, становится понятно состояние Хастина. Для него в Академии заключен если не смысл жизни целиком, то как минимум половина.

— Начало цепочке моих рассуждений положил рассказ одного босяка. Он пропивал в таверне деньги, полученные от некоего благодетеля, — обстоятельно принялся рассказывать Кальдеран. — Небольшая сумма, но подачка регулярная и без видимых причин. Несвойственный богачам альтруизм поневоле привлекает внимание, и я решил познакомиться со щедрым человеком. Тот, однако, на контакт не шел. Зато удалось выяснить, что в порту, а также в беднейших районах города в последние два месяца появились люди, собирающие вокруг себя шайки забулдыг, время от времени дающие им денег, но без требований какой-либо работы взамен. При этом идет серьезная идеологическая накачка, лидеры групп активно проповедуют и тесно связаны с молодыми культами — Синего Анга, Солнца, Дракона Небес и других, менее значимых.

«Зерван докладывал о них, — припомнила Селеста. — Но тогда наши источники в храмах ничего конкретного не сообщили, а потом стало не до странностей смертных».

— От жрецов ничего существенного узнать не удалось, мои вопросы только вызвали подозрения, — продолжал Кальдеран. — Однако я вчерне посчитал количество проповедников, прикинул число «мяса» в каждой группе и пришел к выводу, что сейчас у храмов имеется ядро из десяти — двенадцати тысяч голодранцев, с помощью которого можно за сутки создать неплохую толпу погромщиков. Если же их вооружить, хотя бы простейшим оружием, и нейтрализовать стражу, то до подхода войск подавить беспорядки в столице представляется нереальным.

Госпожа еле заметно кивнула, соглашаясь. Лицо новичка почти неощутимо расслабилось, и он, ободренный, заговорил спокойнее и увереннее:

— Учитывая, что в окрестностях Талеи размещено три пехотных и три конных полка, не считая гвардии в самой столице и дружин ближайших феодалов, волноваться вроде бы незачем. Этих войск хватит для подавления любого бунта, тем более что всегда можно подтянуть гарнизоны соседних провинций. Была бы политическая воля. Канцлер крови не боится, приказ уничтожить голытьбу он отдаст без колебаний, так что на первый взгляд смысла устраивать бунт нет. Так я думал до тех пор, пока не узнал о последних перестановках в армии.

На данный момент абсолютно всеми соединениями на четыре дня пути от Талеи командуют люди, входящие в партию Ракавы и лояльные ему. Свиты дворян можно не учитывать — они малочисленны и на ситуацию в целом не влияют. За четыре последних месяца недостаточно восторженные военачальники либо получили новые назначения на окраины королевства, либо отправлены в отставку вместе со своими протеже. Таким образом, можно утверждать, что Сын Моря, точнее говоря, его правая рука, способен беспрепятственно проводить любые операции в центре страны, и оппозиция не сможет им помешать. Или, по крайней мере, не быстро помешать.

— Желание взять армию на короткий поводок вполне естественно, — пожала плечами Селеста. — Особенно в условиях, когда генералы почти превратились в удельных князьков. И я еще не услышала обещанных доказательств насчет Академии.

— Недостойный лишь желал показать благородной госпоже, каким путем текли его мысли, — витиевато извинился Кальдеран. Впрочем, без особого раскаяния в голосе. — Итак, с одной стороны, есть ждущие сигнала толпы оборванцев, готовые наброситься на тех, кого им укажут в качестве добычи, с другой — полный контроль над силами, способными подавить бунт в зародыше. Это важный момент.

Теперь почему я считаю операцию направленной против магов. Во-первых, цель пропаганды. В народе упорно подогревается сплетня о том, что все недавние события являются прямой или косвенной виной магов, распространяются самые нелепые слухи, обвиняющие преподавателей Академии в разных преступлениях. Все беды горожан объясняются чернокнижием и насланным в наказание за него божественным гневом, часто упоминается Катастрофа. Первосвященники трех храмов в проповедях упоминали о Чуме магов, недавно состоялось совместное моление о поминовении жертв колдовства. Во-вторых, за последний месяц в город доставлено восемь реликвий, по сути являющихся мощными артефактами и прежде хранившихся в иных городах королевства. По словам мэтра Хастина, их можно использовать для преодоления наложенной на Академию защиты. Привозятся они под предлогом просьб верующих, хотя прежде предназначенных им святых мест не покидали. В-третьих, за последние полгода не произошло ни одного столкновения между сторонниками разных божеств, хотя в предыдущее десятилетие они случались регулярно. Видимо, жрецы придерживают паству. И наконец, последнее. Позавчера мэтр Тайран не получил приглашения на заседание Королевского Совета.

Кальдеран замолчал, его шокирующий доклад наконец-то закончился. Самое обидное, что почти все сведения, озвученные чужеземцем, Селесте уже докладывали, только в несвязанном виде. Ей и в голову не приходило сложить их в единое целое. Вероятно, инерция мышления — Академия представлялась ей чем-то вечным, незыблемым. Госпожа не рассматривала варианта, в котором власть захочет уничтожить одну из своих опор; даже сейчас, после всего услышанного, ей приходилось заставлять себя беспристрастно оценивать слова Кальдерана, а не отбросить их как заведомый бред.