Было видно что, Игнатенко несколько оторопел от такой отповеди, в его глазах читалось сомнение: "Черт его знает, что это за странные типы, вдруг и вправду какие-то секретные испытания проводят".

— Троса у нас нет, а вот цепь для такого случая имеется. А вообще опаздываем мы, от своих отстали из-за поломки. Нужно прибыть на место, а с вами тут возится минимум полчаса.

Помочь они конечно могут, но видно их насторожил наш внешний вид, неизвестное для них оружие и БТР, они же такого не видели. И тут на наше счастье, один из моих солдат перенося вещи из БТРа на берег, не смог удержаться и сел в воду. Отплевавшись от воды, он загнул так, что один из танкистов сказал:

— Не-е-е...! Немцы так не сумеют! и сразу спросил: — Ребята! Откуда будете? Рязанские есть?

— Нет! Здесь почти все москвичи.

Все же танкисты пожалели нас, и решили помочь — если налетят самолеты, то наверняка разбомбят, а если "дернуть" может и получится, что и уцелеете.. и начали подгонять свой танк к берегу, к застрявшей машине. Подъехав ближе и рассмотрев наш БТР вблизи Игнатенко мотнул головой:

— Но вот вытащить, пожалуй, Вашу машину не сможем. Не потянет "двадцать шестой". Слабоват.

— Сами выберемся. Главное, чтобы трос выдержал.

Попросил танкистов зацепиться за сосну, объяснив им, что наша машина тяжелей танка, да еще и села на топкое дно, а мы уже за танк своей лебедкой. Сильно они удивились, когда им объяснил, как собираюсь вытащить машину из реки, но что делать, другого выхода нет. Когда было все готово, мы на всякий случай отошли в сторону, трос может лопнуть и зацепить. Водитель БТРа включил лебедку, трос натянулся, как струна и вдруг раздался звук, похожий на выстрел из пушки. Мелькнула мысль — неужели лопнул трос? Нет цел. Это наша "ласточка" стронулась с места и начала помалу двигаться к берегу. Наконец она вышла на берег, и первым делом я загнал БТР под клен с густой, широкой кроной-как говорится: "береженного бог бережет...".

Командир танка был достаточно умным человеком и, поняв, что прямой опасности от нас не исходит, решил познакомиться с нами, а главное рассмотреть нашу форму, оружие и бронеавтомобиль поближе, предварительно освободив танк от сосны. Закрепив цепь на серьги, он скрылся на несколько секунд в танке и было слышно, как он проинструктировал своих подчиненных:

— Василий, остаешься за старшего. Если что вдруг не так, прорывайтесь к нашим. Расскажите все, что тут видели. Я пойду, посмотрю на них поближе.

— Да как же без Вас, товарищ командир? Мы Вас не бросим.

— Я сказал, если вдруг что случится! — рыкнул он на подчиненных — Это приказ. Важнее предупредить своих! Это я вам как командир и как комсорг говорю. Все ясно?

— Да, — нехотя ответил другой голос.

— Тогда все. Я пошел.

Выполняя приказ своего командира, невидимый мне механик танка завел танк, и приготовился к прорыву.

Тем временем их командир не спеша подошел к нам, а затем он начал осматривать невиданную для него машину с огромным любопытством. Практически сразу посыпалось много вопросов. Отговорившись тем, что это новая секретная техника перевел разговор на другую тему. Пытаюсь выяснить, кто они, откуда. Но он делает вид, что не понимает. Тут на мое счастье, наша рация переключенная на громкую связь, приняла предупреждение "Овода" о возможном нахождении в нашем районе немецкого воздушного разведчика. Экипаж танк не глушил, и находился внутри, поэтому танкист, без лишних напоминаний побежал отдавать приказ загнать танк под деревья. И так, они около брода как на ладони. А вдруг еще немцы прилетят, бомбить начнут. И вообще, надо выбираться отсюда побыстрее. При упоминании о немцах разговор оживился.

— Вы, товарищ лейтенант, уж слишком боитесь немцев, — прокинул как бы невзначай Игнатенко — Немцев не надо бояться, немцев надо бить. Вон японцам по зубам дали, и белофиннам дали, теперь сидят, как мыши под веником. И немцам дадим. Сейчас, наверное, наши соколы их на аэродромах жгут. А наши танки их в землю вкатывают. Видел я этих немцев. Не умеют они воевать. Точнее, могут, но только против прогнивших буржуазных армий. А наша, рабоче-крестьянская, им быстро по сусалам надает. А там и немецкий пролетариат поднимется на борьбу.

Я посмотрел на Игнатенко как на маленького ребенка, который несет какую-то глупость и в нее искренне верит. А взрослые не хотят или не могут ему сказать об этом.

— Ох… — Сколько же горечи было в этом моем тяжком вздохе — Война началась, лейтенант, понимаешь ВОЙНА!. Будет она долгой и тяжелой. И немецкий пролетариат на борьбу не поднимется! Но мы победим, обязательно победим.

Еще раз горячо и искренне благодарю за оказанную помощь. Танкисты слушают, они торопятся уехать с этого негостеприимного места. Мишени лучше, чем техника, застрявшая на переправе, не найти. Мы тоже последуем их примеру, только немного позже.

— Эй, — позвал я танкиста, когда он уже подходил к своему танку. Он обернулся. Между нами было десяток метров.

— Лейтенант, ты береги себя. И еще, если куда-то отправлять будут, всегда с собой бери, побольше горючки, боеприпасов и еды. Сколько сможешь увезти, столько и бери.

Сказал, повернулся и пошел к своим пацанам, уже подойдя к БТРу обернулся и увидел как танкист забрался в башню своего маленького танка, махнул рукой своему экипажу и легкий, быстрый Т-26 преодолел подъем на дорогу почти мгновенно. Правда, подняв при этом огромную тучу пыли. Танкисту надо было спешить. Ему во что бы то не стало, надо нагнать ушедшую вперед колонну. Не знал я, что этого танкиста на самом деле зовут Сергей Вавилов, и звание его — старший сержант. Не знал я и то, что на протяжении всей войны вспоминал он эту странную встречу у брода, странного лейтенанта на странном бронеавтомобиле и был благодарен ему за этот нехитрый в общем то совет. Эта чрезмерная запасливость, над которой так часто смеялись и подшучивали однополчане, не раз спасала сначала его экипаж, потом его взвод, потом и роту, а под конец войны и батальон, которым командовал гвардии капитан Вавилов.

На всякий случай повторил предупреждение "Овода". Он ответил, что уже ждем, — грунт легкий, выкопали глубокие с пологими стенками капониры для каждой "Шилки" и КШМки, и хорошо замаскировали, торчат только стволы и то если подняты.

Еще перед тем, как отправлять пленных, Тышкевич отдал приказ зенитчикам