стала тонкой и хитрой.

– Я не знаю, – сказала я резко. – Не знаю, чего от вас всех еще ожидать.

– Ты все еще злишься.

Это был не вопрос – утверждение.

Ренар подвинулся ближе и взял меня за руку.

– Мне кажется, – сказал он мягко. – Ничего не поменялось. Ни для тебя, ни для кого-то еще. Ну, знаешь ты теперь, что у Кондора есть нормальное имя.

– И титул.

– И титул. И семья.

– У кого из нас нет семьи?

– О, у него особенная семья. – Ренар усмехнулся. – Древний род, земли далеко к западу от Альбы, пара темных тайн, родовые поместья, портреты именитых предков в картинных галереях. И тетушка. Все, как положено. Могу поспорить, – добавил он лукаво. – Слова про «нежелательный интерес» кто-то оплатил. Нельзя придумать более соблазнительный образ для девиц, чем назвать кого-то нежелательным для них интересом. Ну! – Он легонько толкнул меня в плечо. – Тут можешь представить себе Кондора, который пытается отмахаться рапирой от толпы поклонниц и их встревоженных мамаш. Вот, отлично, милая, ты улыбаешься.

Я выдохнула, чувствуя, что краснею. Я действительно разозлилась на ровном месте, потому что эта вот глупость – неназванное имя, кусочек тайны, то, что скрыли по невнимательности или из нежелания говорить здесь и сейчас, – стала поводом вспомнить, что меня водят за нос.

Даже в таких мелочах.

– Так что случилось?

Я повернулась к Ренару. Его лицо сейчас было серьезным, серьезнее некуда – ни дать ни взять старший брат, к которому непутевая сестрица прибежала жаловаться на вредного мальчишку.

– Он слышит мои мысли.

– Какой удивительно тонкий слух у этого мерзавца. – Ренар покачал головой. – И много ты надумала, хм, лишнего?

– Я… – Я опешила от того, как он воспринял эту новость. Никакого сочувствия. – Мне неприятно!

– Конечно, тебе неприятно. – Ренар пожал плечами и постарался улыбнуться. Вышло у него как-то слишком глумливо. – Кому приятно узнать, что его мысли принадлежат не ему одному? Но, мне кажется, если бы Кондору было выгодно и дальше их слышать, – Ренар махнул в воздухе рукой, – он бы не выдал себя. А если выдал, то, милая, я думаю, он смущен не менее твоего.

Я растерянно моргнула и поняла, что Кондор сказал то же самое. И пообещал, что попробует понять, в чем дело.

– Что? – усмехнулся Ренар. – Я прав?

– Он сказал, что это сбивает его с толку.

Ренар рассмеялся, лениво, будто бы с неохотой.

– На твоем месте я бы думал о невозможной похабной ерунде, – признался он, сверкнув зубами в странной улыбке. – Чтобы еще больше сбивать с толку. Потрясающее оружие в твоих руках, дурочка, а ты не ценишь. – Он щелкнул меня по носу и снова стал серьезным. – Вот тебе и первый урок защиты, милая. Что еще случилось, раз ты прибежала ко мне с учебником этикета и этим каталогом женихов для благородных девиц?

Ах, значит, я была права в своих догадках по поводу этой книги?

– Завтра я буду у его высочества. – Я постаралась вспомнить то, что вычитала в «Книге лордов». – У Антуана Фердинанда, ай, забыла третье имя, д’Альвело, герцога Арморики, наследного принца Иберийской Короны.

– Чудесно.

– И мне нужно знать, как не выставить себя дурой.

– Легко. – Ренар протянул руку и осторожно взял меня за подбородок, заставляя поднять голову, а не смотреть в пол. – Веди себя вежливо и естественно. С этим ты справишься. Я уверен.

– И платье.

– М-м-м, – задумчиво протянул он. – Попробуем что-то придумать. Пойдем, найдем Сильвию.

Он легким, почти танцевальным движением встал с подоконника и протянул мне руку.

***

Кондор сидел на столе и обескураженно смотрел на меня.

Я пыталась дожевать перехваченный на ходу бутерброд и понять, что я сделала не так.

Впрочем, понять было несложно, достаточно было посмотреть на чародея. Точнее, на то, как он был одет.

На серебристый узор вышивки, бегущий по воротнику и манжетам сюртука. На бежевые брюки и высокие сапоги. На белоснежный шейный платок и цепочку часов, спрятанных в кармане жилета, черного, с каким-то еле заметным текстурным узором. Ему это настолько шло, что я отвела взгляд, чтобы не подумать что-нибудь не то.

– Ты выглядишь как горничная.

Он сказал это без сарказма, просто как факт: ты выглядишь, как горничная, милая, слишком не так, как должен был выглядеть кто-то вроде тебя в этой ситуации.

– Я уже поняла, – сказала я, когда дожевала. – Но зато прилично, ведь так?

Он устало вздохнул и рассмеялся, закрыв лицо рукой.

– Ну, прости. – Я пожала плечами и стряхнула крошки с руки. – Сильвия вывалила на меня штук семь платьев. Они были или больше размером, или я выглядела в них как чучело. Поэтому я решила найти компромиссное решение.

Черное компромиссное решение, стащенное у самой Сильвии. И не очень удобные, но чистые и крепкие туфли. Стащенные Сильвией у одной из служанок.

– Мне стоило подумать об этом самому, – сказал Кондор примирительно. – Я рассчитывал, что у этой женщины припрятано что-то подходящее, но если нет, то…

Он спрыгнул со стола.

– То придется работать с тем, что есть.

Я зябко обхватила себя руками. То ли платье было слишком тонкое, то ли мне было холодно от недосыпа и нервозности, но я мерзла.

– А ты не можешь… Ну, как тогда. – Я нервно сглотнула. – Чтобы все подумали…

Кондор тряхнул головой и снова вздохнул очень недовольно.

– Могу, – сказал он честно. – Но, понимаешь ли, Мари, в той части дворца, где мы окажемся, очень мощные защитные чары против таких вот фокусов с восприятием. Из соображений безопасности высокопоставленных лиц. Пойдем. – Он осторожно дотронулся до моего локтя. – Дай мне руку.

И дальше, конечно, мы вошли в зеркало – и вышли из него в какой-то странной, почти пустой комнате. Стоящие вдоль стены стулья, гобелен с охотящимся на антилопу леопардом, которого перекосило от жизни и неумения мастера в анатомическую точность, пустой камин и зашторенные окна. Люстра с единственным кристаллом давала тусклый неприятный свет.

Такой свет бывает в пыльных конторах, старых таких, с дешевой мебелью и полудохлыми цветами. Там, где человеку не хочется задерживаться надолго.

Нас уже ждали.

– Доброе утро, Мастер Юлиан.

– Доброе, – ответил Кондор, отпуская мою руку. – Господин Блэкторн.

Мне показалось, что он появился из какой-то тени, с которой все это время сливался. Высокий, как мой спутник, но чуть шире в плечах, старше лет на пятнадцать, он был похож на благородного корсара или аристократа, который был вынужден пойти в разбойники. Он носил бороду и усы, короткие, аккуратные, как у испанцев со старых портретов, и, возможно, поэтому казался старше.

И еще глаза. Взгляд,