— Вы помогали Оуэну убивать Урсулу?

— Нет! Я же сказала вам…

— Вы оба ненавидели ее, не так ли?

— Да, — сказала она. — Да. Я тоже ее ненавидела, и мне не жаль, что она мертва.

Уард достаточно побывал на каналах и шлюзах, чтобы знать, как вставлять клин и держать водоспуск открытым, как только он треснет. Сейчас ему надо было открыть его дальше, поддерживая движение потока.

— Мы знаем из надежного источника, что связь Кадогана с Урсулой Даунз не была порвана.

— Кто вам сказал это?

— У нас есть очевидец, который застал их в момент — как бы это назвать? — весьма интимной беседы.

Уард наблюдал за тем, как эта информация разъедала гордость Эйлин Флад.

— Она была настоящая стерва и интриганка, эта Урсула. Думала, что могла просто вернуться и начать помыкать Оуэном. Ей всегда было на него наплевать. Вы бы видели, как она приходила в его офис и спрашивала, не набрался ли он мужества предложить мне проехаться, и все таким ужасным насмешливым тоном. Она смеялась над ним, а потом ждала, что он упадет перед ней на колени и будет обожать ее…

Уард сказал, так мягко, как только мог:

— Но он и правда обожал ее, не так ли? Он все еще был одержим ею. Не мог прекратить думать о ней. И вы ничего не могли с этим поделать. — Он наблюдал, как глаза Эйлин Флад снова наполнились слезами. — Вы никогда на самом деле не спали с Оуэном Кадоганом, не так ли, Эйлин?

— Нет, — прошептала она сдавленно.

Такова странная и постыдная правда, подумал Уард. Стыдно было не то, что Эйлин Флад была любовницей чужого мужа, а то, что она была влюблена в человека, который так мало уделял ей внимания.

— Ужасно несправедливо, что если Оуэн Кадоган убил Урсулу и только потом пришел к вам, вы все равно можете обвиняться как соучастник в убийстве, как если бы вы помогали ему.

— Это неправда, — воскликнула Эйлин, изумленно распахнув глаза. — Вы меня обманываете.

— Это правда, Эйлин. Но вы об этом не подумали, не правда ли, когда он пришел к вам за помощью в ту ночь? Вы куда лучше научились лгать с тех пор, как все это началось, так? Но одно я вам точно скажу — Оуэн Кадоган умеет это куда лучше вас. Он так здорово этому научился, что теперь он делает это все время, сейчас. Никаких проблем. Он лжет жене, лжет друзьям. Он лгал вам тогда об Урсуле, Эйлин, когда сказал, что покончил с ней. Почему вы думаете, что он не сделает это опять?

— Вы знаете, что он с ней сделал, Эйлин? Рассказать вам?

— Нет, пожалуйста, пожалуйста, я не хочу знать. И говорю вам, что бы ни было сделано, Оуэн этого не делал. Он приехал ко мне в четверть третьего и сказал, что был у Урсулы и что она мертва, кто-то убил ее, и что ему нужна моя помощь. Я не могла отказать ему. Он сказал, Урсула уже была мертва, когда он приехал, и я поверила ему. Мне пришлось поверить ему, понимаете?

— Хотите поехать и поговорить сейчас с Кадоганом? — спросила Бреннан, когда они сели в машину и направились к участку. — Возможно, у нас нет причины задержать его, но мы можем дать ему знать, что у нас есть его собственное признание, что он был дома у Урсулы в ночь убийства. Мы можем, по крайней мере, заставить его попотеть. Мне бы этого хотелось.

— Тогда поедем. Вы знаете, где он живет? Бреннан кивнула.

— Меня всегда изумляет, — сказала она, — как это мужчины могут продолжать вести себя как совершенное дерьмо, а женщины до сих пор этому изумляются. Глупые коровы.

Поведение Эйлин Флад, похоже, задело ее, но Уард не был уверен, что ему уместно лезть в личную жизнь напарницы. Не только женщины, думал он, бросая украдкой взгляд на сильный профиль Морин. Все мы цепляемся за свои иллюзии, заменяя настоящее мечтами и искаженными воспоминаниями. Он-то точно это делал и продолжал делать; красивую тихую девочку, в которую он влюбился, до яркости отполировало время, а настоящая Эйти — тонкие руки и ноги, изнуренное лицо, маниакальные жесты — почти стерлась в отраженном свете любимого образа. Уарду казалось, что обман был самым естественным человеческим состоянием — это честность была искажением.

— Мы ходим кругами, — сказала Нора. Она посмотрела на все бумаги, что они с Кормаком разложили перед собой: два рисунка Чарли Брейзила, книгу об обработке металла в железном веке, список Лугнабронских артефактов из Национального музея. Они весь день и весь вечер просматривали все факты, но это занятие не принесло почти никаких плодов. Кормак попытался позвонить кое-кому и выяснить, была ли Рейчел Бриско дочерью его бывшего коллеги, но никто из тех, с кем он поговорил, не смог подтвердить его предположение.

— Может, нам пора бросить с этим возиться, — сказала Нора, — и просто принести Уарду все найденные нами обрывки. У него ведь есть и другие куски этой головоломки. Может, что-то из этого будет для него иметь больше смысла, чем для нас. — Она начала искать под бумагами визитку полицейского.

— Подожди секунду, — сказал Кормак, — прежде чем звонить; я тут как раз думал, что, может, знаю то место, которое упомянул Десмонд Куилл во время ланча. Есть заброшенный сарай на дороге в Лугнаброн, он остался с того времени, когда здесь производили дренажные трубы. Место, я думаю, не использовалось годами, но там наверняка все еще полно бетона. Может, стоит быстренько съездить туда до темноты, чтобы посмотреть, не окажется ли, что кто-то пользуется им.

Сумерки в середине лета длились часами, но темнота лишь появилась на востоке, когда они покинули «Кроссез» и свернули на главную дорогу в Бирр.

— Откуда ты знаешь про это место? — спросила Нора.

— Ну, я не вполне уверен, что это то самое место, о котором говорил Куилл. Но я неплохо знал весь этот район. Нет гарантии, что то место, которое я помню, все еще там, но заброшенные места обычно мало меняются.

Сарай был как раз там, где помнил Кормак, вниз по дорожке в густых зарослях кустистых деревьев.

— Давай оставим машину не на виду, если получится, — сказала Нора. — Если там кто-то есть, лучше подойти пешком.

Кормак завел джип за огромную кипу черного полиэтилена на заросшей изгороди из дерна, взял фонарь из бардачка и протянул Норе другой из своей сумки для раскопок. Сумерки затухали быстро. Они подошли к сараю, одноэтажной проржавевшей металлической конструкции с несколькими пыльными окнами на высоте около десяти футов над землей и огромным висячим замком на двери. Нора проверила замок, осторожно, чтобы не коснуться металла, боясь смазать отпечатки пальцев, которые могли тут остаться. Замок был не новый, но вряд ли был тут больше пары лет.

— Хорошо бы заглянуть в окна, — сказала она. — Тут нет ничего поблизости, на что мы могли бы забраться?

— Я слышу машину, — сказал Кормак, и они оба рванули в укрытие, как раз успев нырнуть за угол сарая, когда рядом с ним остановился серебристый «ниссан» Оуэна Кадогана. Он открыл багажник и выпрыгнул, ища в кармане брюк ключ. Он зашел в сарай, и Нора собралась было посмотреть в открытую дверь, но Кормак удержал ее. Они услышали шорох внутри и короткие охи от напряжения, и скоро опять показался Кадоган, неся на плече объемистый сверток, обернутый в черный пластик. Он бесцеремонно свалил его в багажник, потом опять запер сарай и уехал. Как только он исчез из поля зрения, Нора бросилась к джипу, слыша, что Кормак бежит за ней.