– Что случилось, милая? Где ты была?

Элейн, не отводя глаз, ответила:

– Мне кажется, это совсем не твое дело, Ронвен. – В ней росло раздражение против старой няни. – Я тебе доверила управление в детских покоях, чтобы целиком посвятить себя хозяйственным делам во владениях Файфа. То, чем я занимаюсь, не входит в круг твоих обязанностей.

– Но если ты занимаешься тем, что изменяешь королю, то входит. Я обещала верно ему служить.

– Мы все давали клятву верности королю. – Элейн сделала вид, что не поняла слова Ронвен. Но внутри у нее все похолодело: слишком часто до этого она замечала этот фанатический блеск в глазах старухи. Это означало, что Дональду угрожала опасность, так же как и ей. – Пожалуйста, не вмешивайся в дела, которые тебя совсем не касаются. Ты вообразила себе что-то, чего не существует, чего просто не может быть. – Она решительным жестом подняла руку, увидев, что Ронвен открыла рот, чтобы ей возразить, и закончила: – Нет, я больше не желаю это обсуждать. Граница твоих обязанностей – дети, и я не хочу, чтобы ты снова появлялась в моих покоях, подглядывала и шарила в моих вещах. Тебе это понятно?

Женщины впились друг в друга глазами; их многолетняя дружба и любовь, отравленные взаимной неприязнью и подозрительностью, не выдержали испытания. Элейн несколько дней не разговаривала с Ронвен, после чего ограничивалась лишь лаконичными распоряжениями, касающимися порядка в детских. В следующий раз, уезжая из замка, она проследила за тем, чтобы Ронвен никак не смогла узнать, куда лежит ее путь, и приказала Хильде еще строже хранить тайну ее отлучек.

Элейн никогда не спрашивала Дональда, как ему удавалось усыпить бдительность своего отца и на время отложить дела, которых у него уже было немало. Достаточно было того, что он всякий раз являлся, когда она его звала. А то, что встречи их не были столь часты, сознание опасности и неизбежные неудобства даже прибавляли остроты их отношениям. Элейн и не представляла себе, что близость с мужчиной может приносить такое наслаждение. С ним она забывала обо всем, а когда его не было, жила одним ожиданием. Для Александра в ее сердце не было больше места.

Однако о браке с Дональдом нечего было и думать, и оба они это знали. Правда, одно время Элейн вынашивала мысль о том, что было бы неплохо попросить короля объявить ее брак с Малкольмом недействительным; в конце концов, она, будучи уже женой Малкольма, еще состояла в браке с Робертом. Должны же быть какие-то зацепки в законе, чтобы можно было придраться и поставить под сомнение ее союз с нелюбимым мужем. Однажды Элейн даже призналась Дональду, что подумывает об этом, но он только сдвинул брови в ответ. Она заметила, что разговор на эту тему застал его врасплох, и с грустью поняла, что слишком многого от него требует. Для него она была его возлюбленная, но не жена. Он никогда не думал о ней как о будущей жене. После этого случая Элейн больше не возвращалась к разговору о браке, молчал и он.

X

Июнь 1264

Ронвен швырнула груду платьев обратно в сундук, захлопнула крышку и занялась следующим сундуком. Вот уже несколько дней она рылась в вещах Элейн и не могла его найти. Феникса нигде не было. Ронвен сразу заметила, что Элейн перестала его носить, но в ларце для украшений его не было, не было его и в сундуке у постели Элейн, не было и под подушкой.

– Я найду его, сир, обязательно найду его для вас! – говорила Ронвен, обращаясь к занавесям полога над ложем Элейн. – Она все еще вас любит, она все еще ваша. – Снаружи дождь стучал в окно, и вдалеке слышались раскаты грома.

Элейн была поглощена своими делами, уверена в себе и счастлива, но Ронвен внутренним чутьем угадывала, что теперь все изменилось. Ее первой мыслью было, что вернулся Дональд Map. Но его нигде не было видно, и Ронвен не замечала, чтобы Элейн устраивала тайные свидания с ним. Старухе и в голову не приходило, что Элейн могла доверить свою тайну Хильде и Мэг, но никак не ей.

Она продолжила поиски. В спальном покое подвески не было; следовало поискать в других местах.

В конце концов ее усилия увенчались успехом. С победной улыбкой она извлекла небольшой сверток со дна сундука, который стоял в светлице под крышей. И зачем Элейн надо было так далеко его прятать? Ронвен развернула сверток и, держа подвеску на ладони, стала изучать глазами изображенного на ней феникса. Эмаль нежно мерцала на фоне темно-синего шелка, и старухе казалось, будто он живет и дышит на ее ладони.

Ронвен отнесла его обратно в спальню к Элейн и, убедившись в том, что там никого не было, закрыла за собой дверь.

– Я нашла его! – громко прошептала она; от волнения она даже охрипла. – Нашла для тебя! Ты опять можешь быть с ней, являться к ней. – Старуха старательно упрятала подвеску под покрывала и уложенные горкой подушки и выровняла постель. Она окинула спальню быстрым, острым взглядом, но не заметила никакого движения. Напрасно она ждала знака, говорящего о том, что ее речь была услышана.

XI

Элейн ворочалась в постели, что-то не давало ей заснуть. Снова над замком носился ветер, ночь была сырой. Она слышала, как барабанил дождь по крыше часовни у нее под окном.

Они с Дональдом договорились вскоре встретиться. Она должна была отправиться в аббатство Балмерино; там им удалось бы провести вместе день на ферме. А позже она собиралась присоединиться к собравшемуся в аббатстве обществу. Элейн вздохнула. Мысль о нем пробудила в ней желание.

Внезапно она почувствовала, как чья-то властная, сильная рука легла ей на плечо. Широко открыв глаза, она смотрела в темноту. Вспышка молнии за окном ослепила ее. Она села в кровати, чувствуя, как колотится от страха ее сердце.

– Уходи, – прошептала она. – Умоляю тебя.

Новая вспышка молнии сверкнула за стеклами окна, и по комнате побежали жуткие, таинственные тени. Элейн туже завернулась в одеяло. Огонь в очаге не горел, – ночь была теплой и сырой. В промежутках между вспышками молнии в спальне становилось темно, как в склепе.

Он явился из мрака; губы его требовали ответного поцелуя, руки властно ласкали ее. Элейн не могла противиться ему, – он слишком хорошо ее знал. Ее тело покорно уступило его желанию, как уступает своему хозяину рабыня; раскрывшись, она приняла его в свое лоно, одурманенная духотой жаркой летней ночи и любовной истомой. Когда она засыпала, пот струился по ее груди, остужая горячую от ласк кожу, мокрые волосы, разметавшиеся по подушке, были спутаны; на ее губах играла улыбка. Дональд был забыт.

XII

Ронвен быстро, пока служанки не пришли утром убирать постель Элейн, вытащила подвеску из-под подушек и спрятала ее на дне сундука в других покоях. Одного взгляда на лицо Элейн было достаточно, чтобы понять, что все получилось, как Ронвен задумала: уловка сработала. На следующую ночь она опять спрячет феникса в спальне под подушки; это будет легко.

ХIII

Огромный амбар был пуст и чисто выметен – его приготовили под будущий урожай. Для свидания это было весьма необычное место. Элейн посмотрела наверх; оттуда из-под крыши в сарай лились косые солнечные лучи. Дональда нигде не было. До этого днем Элейн, приехав в аббатство, выскользнула из дома для гостей и долго стояла, созерцая прекрасный вид на голубые горы вдали за рекой Тэй. На закате солнца, когда на землю спустилась голубая дымка, насыщенная ароматами плодоносящей земли, Элейн пробралась в этот амбар.