– Кто?

– Твоя пациентка.

– Если ты не заметила мы в онкодиспансере. Здесь пациенты мрут регулярно. А еще мучаются каждый день так, как ни тебе, ни мне и ни кому из здоровых не снилось.

– И что теперь – давать им всем наркотики?

– Если ты не в курсе, то в медицине наркотики используются для обезболивания. Сама заболеешь – не откажешься от них.

– То есть ты лечил детей наркотиками? Молодец!

– Я не виноват, что некоторые глотают всё подряд лишь бы словить кайф. А Милана, между прочим, даже ничем не болела. Притворялась!

– Ну, конечно! Станет здоровая девочка лежать в больнице.

Олеся не скрывала иронии.

– За деньги станет, – ответил Давид.

– Откуда тебе знать? Ты её даже не помнишь.

– Мне Нина шепнула. У неё везде уши. Но думаю, тебе это неинтересно.

Но Олесе было очень даже интересно, но она старалась не подавать виду, чтобы не спугнуть Давида.

– А я думаю, ты всё это придумал.

– У Миланы был уговор с заведующей.

Олеся вспомнила симпатичную женщину, Крысякину, которая подходила к ней со странными расспросами по поводу главврача.

– Даже так? – удивилась Олеся.

– Заведующая хотела сместить главврача. Вот и нашла Милану, наштамповала ей бумажек с диагнозом, подделала все анализы, – рассмеялся Давид, – я даже кое в чем им помогал.

– А тебе это зачем?

– Крысякина, знаешь ли, полюбезнее главврача. Этого любителя юных девочек.

– С чего ты взял, что он такой?

– Сама подумай! Он взрослый мужчина, живет один, ни с кем не встречается.

– Ты тоже живешь один.

– Но я-то люблю мужчин, а он – девочек. Видишь, всё очень просто.

Что может быть проще – сделать на кого-то компромат и обвинить его в педофилии?! Отличный план. И главное, он воплотился почти полностью. Вероятно, только Милане мало заплатили, если вообще заплатили.

– Но был бы главврач умнее, он бы не попал в такую ситуацию, – рассмеялся Давид.

– Ты так много знаешь, – заметила Олеся. – Неудивительно, что ты оказался в больнице.

Улыбка спала с лица Давида. Он резко замолчал.

– Ты видел, кто на тебя напал? – спросила Олеся.

– Нет, было темно.

«Было темно?! А может, он всё выдумал про нападение?» – подумала она.

– Ничего не видел? – поинтересовалась она. – А в тот день ты ничего не терял?

Она вспомнила про осколки стекла.

– Сознание! – ответил он.

– А вещи?

– Мне было не до вещей.

Чем печальнее становилась история о нападении на Давида, тем тяжелее Олесе было сдерживаться. Нет, она не сочувствовала ему – она не верила ни единому его слову. Впрочем, даже если он и не врал, он вполне заслужил получить по голове.

– Да кто тебе поверит! – не выдержала Олеся.

– Ну, и не надо! – немного помолчав, он добавил: Думаешь, я сам башкой о стену ударился? Или сам себе в спину воткнул осколок окна? – он пристально посмотрел на Олесю, ожидая, что она скажет, но она молчала. – Пошла ты! – в его глаза сверкнула обида, и он поразил Олесю своим взглядом, как молнией. Девушка невольно сделала шаг назад – в неё вдруг сработал инстинкт самосохранения.

Но больше Давид не сказал ей ни слова. Он просто оставил её одну в темном сыром подвале.

Олеся решила переночевать у себя в подсобке. До утра, как ей казалось, никто из работников диспансера туда точно не сунется, так что она могла спокойно отдохнуть. Она легла в углу, постелив на пол старые халаты. В её положении выбирать не приходилось, но, несмотря на все неудобства, заснула она довольно быстро.

Среди ночи сквозь сон она почувствовала, как что-то колючее касается её руки, отчего кожа её зачесалась. Олеся открыла глаза и увидела перед собой Лесовца. Он в ужасе отскочил от неё, а вместе с ним и штанина его шерстяных брюк (он, видимо, был не в курсе, что зима уже закончилась). А у Олеси на шерсть была жуткая аллергия.

– Вы меня напугали! – пролепетал Лесовец. – Вы слишком громко, – он замялся, пытаясь подобрать слова, – спали!

Олеся удивленно на него посмотрела. Она и не предполагала, что храпит во сне. Впрочем, её мать храпела, как медведь и никогда в этом не признавалась ни себе, ни кому-то еще.

– Что с вами произошло? – поинтересовался Лесовец, и его взгляд скользнул на её рваную юбку. – На вас напали?

– Нет, я просто заработалась, – Олеся вскочила с места, прикрывая дыру на юбке. – Уснула от усталости.

Не могла же она сознаться в том, что ночует здесь, потому что больше негде.

– А сколько времени? – поинтересовалась она.

– Уже ночь.

– Ночное дежурство?

Олесе стало безумно интересно, что же Лесовец делал в столько позднее время на работе.

– Нет, у пациента обострения после операции. Пришлось приехать.

– Не знала, что такое бывает.

– Бывает, если пациент – сын депутата.

Олеся одобрительно кивнула и, помолчав пару секунд, добавила:

– Пожалуй, мне пора.

– Может, вас подвезти?

– Сама дойду.

– Пешком?

«И почему его интересует, как я буду добираться до дома. Я не его пациентка», – возмутилась Олеся.

Её вообще раздражал Лесовец и прежде всего потому, что он перебил весь её сон. Теперь еще ей предстояло покинуть столь теплое насиженное местечко. А этого так не хотелось. Но по-другому было нельзя. Она сделала вид, что уходит только, чтобы вскоре вернуться назад и снова уснуть.

– На такси, – ответила она на его вопрос, чем весьма его удивила. Вот бы все санитарки имели возможность ездить с работы на такси.

Затем она вышла в коридор.

«Зайду в туалет», – решила она, рассчитывая, что её ночной гость скоро уйдет домой.

Но её надежды не оправдались. Он стоял у подсобки и о чем-то разговаривал с медсестрой.

Олеся ждала минут десять, выглядывая из-за угла.

«Когда-то же они все разойдутся», – говорила она себе.

Но они не спешили. А вскоре к ним подошел Иван. Издалека он казался еще более самодовольным. Олеся нутро чуяла, что он ищет её. Оставаться в диспансере было небезопасно.

Олеся не знала, куда ей идти. На улице была глубокая ночь. К тому же похолодало. Оставался только один вариант, и его она бы предпочла не использовать. Но выбора не было…