В декабре 1802 – марте 1803 г. исследователи перешли морем к мексиканскому порту Акапулько и через три недели были в Мехико. В Мексике ученые провели около года, обойдя почти все провинции страны. Гумбольдт продолжал изучать вулканы, в том числе совершил восхождение на Попокатепетль. Из Мексики путешественники направились в США и 3 августа 1804 г. после пятилетнего путешествия вернулись в Европу.

Экспедиция Гумбольдта и Бонплана положила начало научному исследованию Южной Америки. Хотя они и не открыли новых земель, но благодаря новым методам научного исследования, наблюдениям и сравнениям стали первооткрывателями новых миров. В Европу путешественники привезли богатые коллекции, из которых одна только ботаническая содержала 6 тысяч экземпляров растений, в том числе 3000 неизвестных до тех пор.

Шпикс и Маурициус с аборигенами где-то в джунглях Бразилии

Немецкий зоолог Иоганн Шпикс и его коллега, ботаник Карл Маурициус волею судьбы вошли в числе наиболее выдающихся первооткрывателей глубинных районов Бразилии. Эта огромная страна еще и в XIX столетии во многих отношениях продолжала оставаться белым пятном. С 1817 г. Шпикс и Маурициус путешествовали по Бразильскому нагорью. От Рио-де-Жанейро они направились через Сан-Пауло в Ору-Прету, где побывали у индейцев короадос и посетили места добычи золота, знакомясь с работой старателей. Близ Диамантины путешественники обследовали алмазные копи, затем повернули к реке Сан-Франсиску и пересекли провинцию Баия до одноименного города (ныне Салвадор). Оттуда Шпик и его спутник возвратились к реке Сан-Франсиску и прошли штаты Пиауи и Мараньян до порта Сан-Луис. В результате этого путешествия была исследована большая часть внутренней Бразилии, и в особенности бассейн реки Сан-Франсиску. На заключительном этапе путешествия в 1819–1820 гг. Шпикс и Маурициус проплыли по Амазонке. Немецких натуралистов нельзя считать первооткрывателями неведомых земель, но они стали первыми учеными, сумевшими описать географические особенности обширных внутренних районов Бразилии, исследовать их флору и фауну. Из своего путешествия они привезли огромную коллекцию, ставшую основой современного Музея естественной истории в Мюнхене.

В 1803 г. немецкий натуралист Георг Лангсдорф, прославившийся своими экспедициями в Испанию и Португалию, был избран иностранным членом Петербургской академии наук. В том же году он присоединился к русской кругосветной экспедиции под руководством Крузенштерна, но в июне 1805 г. отделился от нее, побывал на Алеутских островах и Аляске и в 1808 г. через Сибирь вернулся в Петербург.

В 1821 г. Лангсдорф возглавил русскую экспедицию, впервые отправившуюся в далекую Бразилию. Это путешествие продолжалось 8 лет. Основные работы развернулись в 1826 г., когда участники экспедиции прошли от средней Параны до верхнего Парагвая в Мату-Гросу, затем через гряду Серра-ди-Маранажу и вверх по рекам Парагваю и Куябе до города Куябы. Здесь они провели почти год. В 1827 г. Лангсдорф разделил экспедицию на два отряда. Один возглавил ботаник Людвиг Ридель. Он в 1828 г. обогнул с запада Бразильское плоскогорье и от порта Белен добрался до Рио-де-Жанейро, пройдя по бразильским рекам более 6 тысяч километров. Лангсдорф и его спутник, астроном Нестор Рубцов перешли от Куябы на север к верховью реки Аринуса, которая вывела их на реку Журуэну, а та – на большую реку Тапажос, по которой путешественники спустились к Амазонке, пройдя около 2000 километров. Это было первое меридиональное пересечение западной части Бразильского плоскогорья европейскими учеными; на этом пути путешественникам пришлось преодолеть около 20 порогов и водопадов. На Тапажосе Лангсдорф и Рубцов заболели острой формой тропической малярии. Из-за этого путешественники смогли обработать и опубликовать лишь часть материала, собранного экспедицией; три рукописи пропали и не найдены до сих пор.

В 1839 г. американские исследователи Дж. Л. Стефенс и Ф. Казервуд, сопровождаемые проводниками-индейцами, отправились в сельву Юкатана на поиски заброшенных индейских городов. Путь им предстоял необычайно трудный. Местность, по которой шел маленький отряд, была разорена гражданской войной. В разграбленных деревнях невозможно было найти никакой провизии, кроме воды. Вокруг разливалось зеленое море сельвы. Мулы по брюхо проваливались в трясину, и, когда люди, пытаясь им помочь, слезали с коней, колючие растения до крови раздирали им кожу. Липкая влажная жара вызывала постоянное чувство усталости. Над болотами поднимались тучи назойливых москитов. Исцарапанные до крови, покрытые грязью и тиной, с воспаленными глазами, путешественники шли и шли вперед, но все чаще в душу закрадывались сомнения: неужели здесь, в этих джунглях, когда-то могли находиться каменные постройки?

Позже Стефенс честно признавался, что по мере того, как он углублялся в это зеленое царство, им все сильнее овладевало неверие. И тем не менее настойчивость исследователей увенчалась успехом: прорубая дорогу в зарослях, они неожиданно наткнулись на сложенную из четырехугольных каменных плит стену; рядом с ней они увидели множество ступеней, которые вели к террасе, настолько заросшей, что определить ее размеры было невозможно.

Следующей находкой стала высокая – около 4 метров – каменная стела с совершенно поразительной орнаментикой. Великолепие декора заставило путешественников в первый момент даже усомниться в том, сумеют ли они этот памятник описать. Четырехугольный обелиск был сплошь покрыт скульптурными изображениями, резко выделявшимися на фоне сочной зелени; в их выщербинах еще сохранились следы краски, некогда покрывавшей эти изваяния снизу доверху. На передней стороне выделялось рельефное изображение какого-то мужчины. Его лицу было придано торжественно-серьезное выражение, способное внушить страх. По бокам обелиск был испещрен загадочными иероглифами. За первой стелой последовали вторая, третья… В общей сложности Стефенс и Казервуд обнаружили 14 диковинных, украшенных скульптурами обелисков, один удивительнее другого. Казервуд, автор великолепных зарисовок памятников Древнего Египта, пришел в замешательство. Хмурясь, он ощупывал каменные лица изваяний, таинственные иероглифы, причудливый орнамент, смотрел, как ложатся тени на великолепно изваянные рельефы, и качал головой… Мир образов, с которыми он столкнулся, был совершенно не похож на все то, с чем ему приходилось встречаться до сих пор. Этот мир был настолько далек от европейских представлений, образов, идей, что карандаш буквально отказывался повиноваться: не удавалось соблюсти пропорции, углы сдвигались. Используя в качестве материала камень, неизвестные скульпторы и художники создали уникальные образы – подобных им мировое искусство еще не знало.

Копан в наши дни