Между шкафом и кушеткой висела большая карта Севера. Около окна, ближе к дальнему углу, стояла кровать с балдахином — для Уилла она показалась огромной. Он даже, позабыв, что был изгнан из деревни, приценился, что тут могла бы умоститься вся его семья. Сбоку от кровати стояла прикроватная тумба. А одну из стен полностью занимал большой камин, рядом с которым покоилось мягкое кресло.

— Устраивайся. Пока не покидай комнаты, а завтра ближе к полуночи я зайду за тобой.

С этими словами Филипп закрыл дверь, и Уильям услышал удаляющиеся шаги. Послышались хлопки дверьми — семейство Тастемара разошлось по спальням.

Он неуверенно прошелся по комнате, ступил на ковер — нога провалилась в мягкий ворс. Взгляд молодого рыбака упал на свои ботинки, которые отчего-то показались чрезвычайно грязными и не подходящими к этой комнате и особенно к ковру. Уильям убрал ногу с ковра, обошел его, затем потрогал кончиками пальцев удивительно мягкую обивку кушетки.

Для него это все было диковинным! Даже в богатых домах Больших Вардов сидели на скамьях, совсем обеспеченные спали в простых деревянных кроватях, ну а на пол по большим праздникам клали грубый цветастый половик, который затем слуги бережно отмывали в ближайшем ручье и прятали в сундуки до следующего праздника. Порой такие половики передавались из поколения в поколение, как символ зажиточности. А тут целый мягкий ковер…

На самом деле обстановка комнаты даже для графского замка этих времен считалась на севере очень роскошной. Не то что рыбаки, даже многие лорды срединных и дальних земель Севера в глаза не видели ни мягкой обивки, ни ковров, однако граф Филипп фон де Тастемара благодаря богатству своего края мог позволить заказывать мебель с южных городов, из-за самой Черной Найги.

Управитель раз в пять-десять лет делал заказ на мебель знакомым, приезжающим на ярмарки издалека, и через год-два получал желаемое. Постепенно несколько комнат на верхнем этаже и гостиная ярусом ниже стали украшением замка. Однако граф их обставил так не для демонстрации своих финансовых возможностей, а создавая удобства для себя и своих детей. Никто кроме доверенных слуг никогда не бывал в спальнях правящей семьи.

Да и гостиную тоже посещала исключительно обслуга верхнего разряда, а также высокопоставленные гости из других земель — послы, лорды и королевские особы. Один раз, больше двухсот лет назад, в верхние комнаты все-таки селили постороннего человека — самого Короля Крелиоса, Элуара Первого, прозванного Грозным. Но то, пожалуй, было исключением.

Немного оправившись от шокирующей роскоши комнаты, Уильям подошел к окну и снова испытал удивление, смешанное с восхищением. Из полуциркульного окна открывался вид на весь Брасо-Дэнто. Город раскинулся перед замком, как на ладони, и уходил далеко вниз, оканчиваясь на высоких стенах из серого камня и находя продолжение в бесчисленных полях.

Величественный Брасо-Дэнто, построенный у основания скалы подле реки Брасо. Эта река, изгибаясь подобно змее, петляла промеж северных гор, спускаясь вниз, к Солрагу. Затем она утихомиривала свой бурный нрав и, широко разливаясь на несколько рукавов, главным своим руслом стремилась к Брасо-Дэнто, где вновь одичавшая с рычанием срывалась в пропасть гор водопадами и вытекала с другой стороны, на востоке, в низовье около Алмаса.

Уильям с интересом разглядывал причудливую застройку города: домишки жались плотно друг с другом, и некоторые улочки Брасо-Дэнто казались настолько узкими, что по ним нелегко было проехать даже верхом на лошади. В Больших Вардах лишь два дома были высотой в три этажа: дом купца Осгода и постоялый двор. Остальные были в основном одноэтажными, лишь храм да пара лавок могли похвастаться двумя ярусами.

Тот же дом Уильяма, который разрушило взрывом, был на самом деле сделан в один этаж, но с чуть более высоким потолком, что позволило оборудовать своеобразный жилой чердак. В Брасо-Дэнто же очень много зданий были двух-, трех- и даже четырехэтажными.

Широкая и выложенная брусчаткой дорога, чуть извиваясь, вела от ворот города. Шириной более семи васо, она проходила по краю рынка, где тесно ютились многочисленные прилавки торговцев, затем через главную площадь, размером с добрую половину Вардов, взбиралась к самому замку.

Замок Брасо-Дэнто отделялся от города высокой неприступной стеной с подъемными воротами, которые в мирное время опускали, и железной решеткой. Решетку поднимали при отправлении и прибытии конных отрядов, а также ежедневно утром и вечером для караула. Рядом с воротами, сбоку, была калитка, через которую проходили в город и обратно слуги и охрана. По краям замка выступали вперед две фланкирующие башни, соединенные между собой галереей, проходящей над воротами и по стене со стороны реки Брасо. С двух сторон чуть изогнутый замок Брасо был защищен отвесными скалами, а с третьей зияла бездна с ревущей внизу рекой.

Если бы кто-нибудь захотел взять замок Брасо-Дэнто, то у нападающих была бы лишь одна дорога — через главные ворота, которые при необходимости могли наглухо закрыть крепость Тастемара от внешнего мира. Высокие стены и естественный уклон в гору делал Брасо неприступным. Во дворе, а также в подвале, рядом с тюрьмами, были пробиты два больших колодца, поэтому с водой у обитателей замка проблем никогда не возникало.

Во дворе замка стояли пристройки для низшей прислуги, конюшни, баня, пекарня и прочие хозяйственные сооружения. Вся высшая прислуга, а также помощники графа в управлении Солрагом обитали в замке. Кухня располагалась внутри основного здания и соединялась с главным залом.

Никогда ранее в своей жизни Уильям не думал, что большие города могут быть такими. Читая в Малых Вардцах книги о королях и королевах Гаиврара, он фантазировал и пытался представить себе то, о чем там написано, но реальность оказалась куда насыщеннее.

Посреди ночи молодая женщина в сером платье принесла таз с водой. Она поклонилась, назвав свое имя — Эметта. Уильям смыл с себя грязь и кровь, надел штаны и, когда служанка забрала таз, снова вернулся к окну.

Он с любопытством разглядывал ночной Брасо-Дэнто, освещенный высокой луной, и не заметил, как наступило серое утро. В коридоре послышались шаги, хлопали дверьми, а в дальних комнатах кто-то очень громко переговаривался. Вскоре в дверь постучали, и в покои вошла сонная Йева.

— Доброе утро, — улыбнулась Йева. — Хотя ты тоже не спишь теперь, как и отец, но все же.

— Доброе утро. Как граф себя чувствует?

— Намного лучше. Я заходила к нему перед тем как спуститься за кувшином. Для обычного человека, да даже для вампира, что уж там, эта рана была бы смертельной. Но отцу придется поберечь свои силы, отдохнуть пару дней, и будет как новенький. Это он сам так сказал. А ты сам как?

— Я-то хорошо, мне они как раз ничего не сделали. — Вампир потрогал горло, последствия от удавки уже почти прошли, лишь слабый фиолетовый след напоминал о случившемся.

Йева поставила кувшин с кубком на столик, чистую одежду положила на кровать и, прикусив нижнюю губу, с интересом посмотрела на Уильяма. Тот чуть трясущимися от спешки руками уже наливал кровь из кувшина и залпом осушил бокал.