Так всегда и бывает, когда одни любят, а другие позволяют себя любить. К тому же если тот, кто любит, вполне приятен и удачлив. А Виктор как раз такой. Но вот в последнее время у него начались какие-то непонятные приступы ревности к давно погибшему другу С чего бы это?., да были ли они друзьями?.. А если нет, тогда что? Что их связывало? А может быть, связывает и теперь?..

Во входной двери повернулся ключ. «А вот и он», — равнодушно отметила Лена и посмотрела на часы. Почти три часа ночи. Она лениво вылезла из постели, зябко накинув на голые плечи халат. В прихожей раздался грохот. «Ну вот. Так я и знала. Уронил Сережкины лыжи».

— Ты что расшумелся? Ребенка разбудишь. — Лена зевнула. — Э, да ты выпил? У вас там праздник какой-то? Чей-нибудь день рождения?

— Извини… — пробормотал Виктор, прислонившись к стене. — Наоборот…

— Витя, что случилось? — заволновалась она. — На тебе нет лица.

— Иди ко мне, Лена… — Он протянул к ней руки. — Нет, пойдем на кухню. Здесь не могу.

Он, пошатываясь, прошел по коридору, сбросив куртку на пол. Лена послушно шла за ним, предчувствуя недоброе. Словно от накатившего вдруг холода она еще плотнее закуталась в халат.

— Иди сюда, — глухо позвал он, не оборачиваясь, — иди скорее.

— Иду… — растерянно прошептала она, будто потеряв голос.

В кухне он усадил ее в кресло и плотно прикрыл дверь.

— Лен, я больше не могу так… Я должен тебе все рассказать…

— Витя? Что?.. — Ее глаза наполнились тревогой и потемнели. Она никогда не видела его таким подавленным. Сердитым — видела. Ревнующим — видела. Даже злым. Правда, не на нее. Но таким…

Словно зомби, отдаленно помнящий что-то из прежней жизни, он разыскал среди бутылок в небольшом кухонном баре коньяк. Достал стакан с полки и остановился к ней понурой спиной.

— Сейчас… — Виктор налил себе коньяку. — Только давай договоримся, сначала я расскажу, а после ты задашь вопросы. Договорились?.. И… спокойно. Хорошо? Никаких истерик я сейчас не выдержу. Даже твоих. Уж извини. Так что, пожалуйста, держи себя в руках. Ладно?

— Ладно. — Лена послушно кивнула.

Виктор хлебнул коньяку и поставил стакан на стол. Виктору было очень трудно начать. Она смотрела на него так доверчиво, а ведь он обманывал ее все эти годы. Она даже не предполагала, о чем он хотел ей сказать. Наверняка она будет сходить с ума от ужаса. А после бросит его. Она досталась ему случайно, случайно стала его женой, а не Сергея. Теперь он намеренно, своими руками собирался разрушить ее жизнь. Но разве она к этому готова? Она, как тепличное растение, не приспособлена к тяжелым переживаниям. Именно поэтому она стала его женой.

Виктор сделал еще глоток коньяку и наконец решился.

— Во-первых, я тебе никогда не говорил… Я работаю в одной нашей спецслужбе. Короче говоря, во внешней разведке. Во-вторых, Сергей там тоже… работал. И в-третьих… Сергей погиб сегодня. Все это время он был жив. Теперь все. Спрашивай.

Она смотрела на него расширенными от ужаса глазами и не могла вымолвить ни слова. На ее лице одновременно отразились обида, непонимание и боль. Как слепая, она потянулась неверной рукой за стаканом и выпила залпом оставшийся коньяк. Виктор ждал взрыва. Но все было тихо. Жутко тихо.

— Я так и знала, что он жив… — отрешенно проговорила она.

— Нет, Лена, он умер, — с мукой в голосе прошептал Виктор, опустившись перед ней на пол.

— Разве?.. — как-то странно спросила она, сузив глаза. — И сколько раз еще ты будешь ко мне приходить с этой вестью?..

— Но… теперь он действительно умер.

— Неужели? — Ее голос становился резким. — И ты думаешь, что теперь я тебе поверю?

— Но Лена… это правда… — Виктор беспомощно оглянулся на бутылку коньяка, потом обнял ее ноги и уткнулся лицом в колени.

— Я всегда знала, что он жив. Знала, и все. Я это чувствовала. Хотя уверяла себя в обратном… но его могила… и все остальное… А как же я?.. А ты?.. Как ты на это пошел?

— Это было его решение. — Он больно сжал ее ноги руками. Его плечи вздрогнули. Врать было легче, чем выдавать правду. Но ведь это было решение Сергея…

— Конечно, его. Я бы на такое никогда не решилась.

Она отстранилась и встала. В ней появилось что-то холодное и чужое.

— Лен, ты куда? — Он умоляюще смотрел на нее снизу вверх. — Ты же ничего такого… не сделаешь? Подумай о сыне…

— О чем это ты? — холодно спросила она. — Я хочу выпить.

— Выпить? Да, давай выпьем. Сейчас как раз надо выпить, — забормотал он, поднимаясь с пола. — Лен, мне можно с тобой выпить? Я открою еще бутылку?

— Ладно, Витя. — Она подала ему стакан и посмотрела в глаза таким долгим, пристальным взглядом.

— Не чокаемся, да? Помянем его?

— Ну почему же не чокаясь? На его поминках мы уже погуляли. — Она звонко ударила своим стаканом по стакану Виктора. — И вот что… Все остается по-прежнему. Ничего нового не случилось. Все. Теперь иди спать. Мне надо побыть одной… Иди, Витя.

Она отвернулась и отошла к окну. Виктор понял, истерики не будет. Но почему?.. Такой реакции он никак не ожидал. Получалось, он ее не знал. Пусть не долгие, но все-таки годы совместной жизни она казалась ему совершенно другой. Но может быть, она изменилась… Вот прямо сейчас, на его глазах. Или он уже слишком пьян, чтобы делать правильную оценку? Или она вовсе не любила Сергея, и вполне счастлива с ним, с Виктором?

Лена осталась одна. Виктор ушел в спальню и, видимо, лег спать. Вот и хорошо. Сейчас она не могла его видеть. Вылив себе остатки коньяка, она села в кресло.

Ночь сходила на нет. Предутренние часы Лена не любила. За окнами начинало постепенно сереть. Серая улица. Серое небо. Серый свет проникал в кухню сквозь шторы, затекая в серые глаза Лены. Они были печальны и сухи. Почему-то вспомнилось, как плакала мама, когда умер отец. А самого отца она почти не помнила. Зато помнила все, что касалось Сергея. Каждую черточку на его теле, любую интонацию его голоса, его улыбки, его глаза… его губы…

Вот, значит, как… Все это время он был жив. И оставить ее — это был его осознанный выбор… А что если он не мог поступить иначе? Ну конечно! Он был вынужден сделать такой выбор…

И он не умер! Если он не умер тогда, то не умер и теперь. «Я никогда больше не поверю в его смерть! — Лена стукнула кулаком по подлокотнику кресла. — Однажды он вернется ко мне. А я буду ждать. И если ему надо, чтобы я все это время жила с Виктором, значит, пусть так и будет!.. Я люблю его. И я его дождусь. Он вернется однажды». Лена одним глотком допила коньяк и улыбнулась.

Она не заметила, когда совсем рассвело. Но теперь утро даже обрадовало ее. У нее будто бы началась новая жизнь. И несмотря на бессонную ночь и выпитый коньяк, она ощущала бодрость и даже необыкновенный подъем.