Встали мы часиков в девять, долго дули чай на веранде, в процессе чего пребывавшие в приподнятом настроении родственники всячески пытались развеселить угрюмого Бо.

Зря они так. С таким же успехом можно было веселить арктического медведя, по прихотливой воле случая угодившего в африканское пекло. В ответ на шутки Бо что-то нечленораздельно рычал и демонстрировал выражением морды лица, что не прочь всем подряд нагрубить и остаться в одиночестве. Или, на худой конец, заняться чем-нибудь полезным. Из пулемета пострелять, шею кому-нибудь сломать, фугас установить, деньги посчитать…

— Делайте вид, что его нет, — пояснил я родне, отвыкшей от плотного общения с утренне праздным Бо. — Так для всех будет лучше. Если не надо действовать и что-то организовывать, он с утра всегда такой.

— А раньше он был веселым и задорным, — категорично заявила тетка. — Как сейчас помню: все шуточки, прибауточки…

— Это когда? — подозрительно поинтересовался Бо. — Это в Сибири, что ли? Так в Сибири тебя еще не было — вы же уже здесь поженились.

— А вот в прошлый раз приезжал — на двадцатилетие Санала, так шутил, так дурачился…

— Я дурачился?! Ты больше водки не пей, теть Валь, — как можно вежливее отозвался Бо. — Куда, на хер, — три дня подряд глушить ведрами…

— Не обращайте внимания, — успокоил я тетку, у которой от незаслуженной обиды затряслись губы. — Я же сказал — в праздном состоянии он ужасен. Лучше не трогать. Демонстрирую один раз: после его детей я — самое близкое существо для этого морального урода. Ну-ка, Бо, скажи родственникам, как ты меня любишь?

— Пошел в зад, оболтус. — Толстый предельно корректно сформулировал посыл — публика за столом, материться нельзя. — Че приколупался — заняться нечем?

— Ты такой добрый…

— Это она тебе подарила? — Внимание Бо неожиданной безо всякого перехода переключилось на оберег, красовавшийся на моей шее. — Ты прям как обезьяна — готов с ног до головы побрякушками обвешаться. Это же калмыцкий бул! Ты что — в калмыки записался?

— Это просто подарок. Тебе какое дело?

— А-а! Понял! Это чтоб все видели, какой ты крутой буддист, да? Чтобы, типа, за своего считали, да?

— Вот видите? Лучше делать вид, что его нет…

В степи было хорошо. Родня жениха устроила в балочке у ручья настоящий походный ресторан: столики, балдахины на стойках, музыка, вволю закуски и горячительных напитков.

Дымили несколько мангалов, в балке прочно поселился жирный аромат шашлыка, который был представлен четырьмя видами животной мертвечины: баранина, свинина, курятина-утятина и осетрина. Еще была какая-то степная диковинка деликатесного свойства — название не помню, но пробовал такое первый раз в жизни.

В общем, все было прекрасно, но, к моему некоторому разочарованию, Саглара не приехала.

— Отсыпается, наверно, — рассеянно произнес я. — Или на работе… Забыл спросить — как у нее с рабочим

графиком. Может, как-нибудь попробовать в отпуск ее вытянуть…

— Брось ее, — по-своему вник в мое душевное состояние Бо. — От нее одни неприятности…

— Сам ты — неприятности, — огрызнулся я. — Кстати — ты чего ей там обо мне наговорил? В смысле, когда родню жениха вывозили?

— Ничего я не наговаривал. Я это… правду сказал. — Бо заметно повеселел и даже подмигнул мне, что было несколько странно — мы только расселись, еще никто не наливал. — Ты ж задачу не ставил…

— И что за правду ты ей сказал? — насторожился я.

— Накануне мы устали…

— Черт!!! — Я уже примерно догадывался, какую правду сказал Бо, — он мог бы и не продолжать.

— Нажрался, как свинья…

— Ой-е-е… Господи, как это я упустил…

— Щас дома лежит, дует кумыс, обсерается и рыгает, — с наслаждением закончил Бо и, дабы соблюсти всю объективность, добавил: — А! Еще сказал — в бане парится.

— Господи… — с отчаянием в голосе прошептал я. Интересно, что она вчера обо мне думала, когда мы баловались на балконе? — Черт! Ты даже не представляешь, толстый, какое ты… Какое… О боже, какой же ты урод!!! Ты просто чудовище…

— Я что-то упустил? — озабоченно поинтересовался Бо. — Или сказал неправильно? Ты бухаешь редко, организм не приспособлен. Зато уж как нажрешься — всегда болеешь. На другой день пьешь прокисший кефир, рыгаешь и обсераешься. Жидко. Или я не прав?

— Гад ты, толстый. — У меня от обиды даже настроение испортилось: если бы не уверенность, что мне ни за что не победить толстого козла в единоборстве, избил бы его дополусмерти! — Я тебе этого никогда не забуду! Ты… Ты такое чувство растоптал! Такое светлое, чистое… Вот же урод, а…

— Правду говорить легко и приятно! — Бо ласково улыбнулся, затем без перехода соорудил каменное выражение лица и сообщил: — Да ты не дуйся, индюк, — это для твоего же блага.

— Спасибо, братка! — выдавил я сквозь зубы. — И как оно тебе видится, мое благо?

— Я тебе говорил. Не лезь к ней. Говорил? Ты не слушаешь. Женят тебя. Или — в степь вывезут.

— Я и так в степи, — буркнул я. — И тут очень даже неплохо. Дальше что?

— Потом мне придется со всей родней жениха из-за тебя воевать, — пояснил Бо. — Оно нам надо?

— Я уже взрослый, — напомнил я и предельно корректно сформулировал свои требования: — Не хер лезть в мои сердечные дела! Ты понял, урод? Она мне нравится. И между прочим, твои гнусные оговоры действия не возымели-у нас вчера все прошло просто исключительно!

— Ну и дурак, — резюмировал Бо, насмешливо наблюдая, как я поглаживаю пальцем подарок Саглары. — “Исключительно”… Экзотики захотелось? Тебе сказано — не лезь! Живи спокойно. Если по п…де страдаешь — так и скажи. Сегодня же вечером поедем в баньку, я тебе дюжину таких Саглар выкачу. У нас тут недорого…

— Да не в этом дело! — возмутился я. — При чем здесь физиология? Мне эти банные девчата даром не нужны. Тут главное — процесс. Понимаешь? Завоевать именно ту женщину, которую ты выбрал. А не брать то, что доступно. И вообще — чего я тут распинаюсь? Ты в этом деле тупой, все равно не поймешь…

— Ну ты ж вчера завоевал? — не без сарказма заметил Бо. — Теперь тебя женят.

— Замучаются, — пробормотал я. — Мы современные люди, она вполне взрослая, самостоятельная… А потом — кто знает? Может, я и не буду возражать…

— Ну и тормоз, — буркнул Бо. — Зря ты туда лезешь — помяни мое слово…

А в целом пикничок прошел нормально. Свежий воздух, простор, безбрежная зелень степного моря, по которой легкий ветерок гонял самые настоящие волны, — кто не видел, объяснять бесполезно.

Бо потреблял в меру — устал за три дня. Я вообще пропускал через раз: во-первых, вечерком нам предстояло кое-куда прокатиться; во-вторых, решил завтра быть в форме, дабы пообщаться с Сагларой в приличной обстановке (решил-таки заказать люкс в местном отеле).