— Вы с Дмитрием Сергеевичем выражаетесь одинаково, — усмехнулся Алексей.

— Что, и Дима так сказал?

— Такими же словами, — рассмеялся Леонидов. — «У Лопухина было такое выражение лица, будто он выиграл в лотерею миллион». Да, Сажин еще сказал: в мгновенную лотерею.

— Вот это-то меня и обеспокоило. Я вышла на улицу, достала пачку сигарет, но тут увидела, что на меня смотрит охранник.

— И вы убрали сигареты обратно в сумочку. И пошли в клуб.

— Именно.

— Охранник смотрел вам вслед.

— Любопытствующие. Куда от них деться? -усмехнулась Нечаева. — Я пошла искать Лопухина. В конце концов, у нас с ним были неплохие отношения. Не надо на меня так смотреть. Ада может говорить все, что угодно, но любовниками мы не были. Никогда. До таких мерзавцев я никогда не опускалась. Тем более, спать с мужем ближайшей подруги. Это гадость!

— Что, и миллионера Рябова не пытались соблазнить? — опять-таки не удержался Алексей.

При этих словах Нечаева изменилась в лице.

— Молодость — глупость! — в сердцах сказала она. — Была одна история. Собственно, по этой причине… — Она тряхнула черными кудрями. -Словом, я наткнулась на них у туалетов. Разговор уже шел на повышенных тонах. Я поняла, что это мужской разговор, и бабе туда лезть не след. Я шагнула в нишу и затаилась.

— Это были…?

— Лопухин и Рябов. Слава вел себя нагло. С Петром так нельзя, но Славка был пьян! Я прекрасно знала предысторию. Добрая Люся по просьбе Ады устроила ее мужа на фирму. К моему удивлению, Лопухин продержался там десять лет. Мало того, освоился, стал плести интриги: Но Петр Николаевич — умный мужик. Он Славке не доверял. И правильно делал! Но, сколь веревочке не виться, конец все равно придет. Я знаю, что Лопухин мечтал влезть в семью. Он был одержим Рублевкой. Породниться с миллионером Рябовым! Лучше этого может быть только богатая жена, с той же Рублевки. Но Славке не везло. Все ж таки он был не первой молодости и пил. Правда, последнее время гораздо меньше. Когда почувствовал, что жареным запахло. Короче, он сорвал крупную сделку.

— Вы что-то об этом уже говорили.

— Ну да! Говорила! Миллионный контракт! Что-то там Лопухин наляпал с документами и проморгал важный пункт, который вставила противоположная сторона. Рябов пришел в бешенство. Мы все поняли, что дни Славки на его фирме сочтены. Причем, Рябов не собирался объясняться с ним лично. Вчера утром Лопухина вызвал к себе начальник отдела кадров и отдал ему трудовую книжку. Где было записано: «Уволен по собственному желанию». Я все это узнала из их разговора.

— Зачем же Рябов пошел к Лопухину, если все уже было решено?

— Как это зачем? Из-за Аси! Сказать по правде, Петр Николаевич был в шоке после рассказа Монти. Он вообще человек семейный. А тут… Словом, я видела, что Рябов не в себе. По его лицу трудно сказать, что у него в душе, но я-то знаю Петра больше двадцати лет! И понимаю, может быть, лучше, чем его жена! Ведь это он дал мне денег, когда я задумала купить журнал. А долг, как говорится, платежом красен.

— Рябов хотел узнать правду? И почему-то подумал, что Лопухин в курсе?

— Ну да! Славка же так смеялся! И все подумали: он что-то знает. Петр и пошел к нему, чтобы выяснить правду. Лопухин был пьян, — резко сказала Нечаева. — Иначе он бы себе этого не позволил. Шантажировать Рябова! Ставить вопрос ребром. Или — или. Этого Петр Николаевич не выносит. Он так и сказал: «Я личное с делом не смешиваю. Дети — это одно, но твое увольнение вопрос решенный. Мы к нему возвращаться не будем». И тогда Лопухин стал его оскорблять. Он говорил такое! Несколько раз я даже хотела выйти. Всему есть предел. Неудобно было. Получается, что я подслушивала. В конце концов, Лопухин назвал Асю шлюхой. И сказал Петру: «От Ады я знаю правду. Не она мать этого стриптизера. Это твой собственный сынок. Он альфонс, а твоя дочь -шлюха. Мало того, она от него беременна!».

— Лопухин так сказал?!

— Да. Именно так. Петр прохрипел: «Врешь». Тогда Лопухин нагло заявил: «Да я сам их свел. Аську и стриптизера. Я ему денег дал, чтобы он ее в постель уложил. Пять штук баксов. Он взял. Он же не знал, что это его сестра. Да если бы и знал. За деньги он на все способен. Сам все видел. Типичный альфонс. Думаешь, с чего ее тошнит, твою дочь, от несвежих консервов, что ли? Она беременна! А ведь не замужем! Значит, шлюха! А он — альфонс! Вот такие у тебя дети. Представляешь, что от них родится? Настоящий урод! Ха-ха-ха!» Я слышала, как щелкнула зажигалка. Потом удар. Глухой звук. Я поняла, что Лопухин упал. Потом еще один удар. И еще. Невольно я вжалась в стену. Потом из-за угла вышел Петр. Он был бледен, его шатало. Он меня даже не заметил. По-моему, он ничего не замечал. Он прошел в зал, дверь закрылась. Тогда я вышла из своего убежища и кинулась туда, к туалетам. Лопухин лежал на полу, голова разбита. Я над ним нагнулась и поняла, что он мертв. Потом увидела окровавленную статуэтку. Я открыла сумочку, достала носовой платок, и…

— Вы были чем-то обязаны Рябову? Вы говорили о деньгах.

— Я сделала это не по обязанности, — резко сказала Наина Львовна. — По-человечески мне было его жалко. Петра Николаевича. И… себя. Если бы я сразу сказала правду, ничего бы этого не было. Лопухин почему-то подумал, что Ада собирается шантажировать Люсю. Ведь он был одержим рябовскими миллионами и думал только о них. Мысль обо мне у него даже не мелькнула. А о шантаже Лопухин догадался сразу же. Понял, как Ада собирается достать денег. Я поняла также, что Петя во всем признается. Что шарахнул по голове этого мерзавца. А если бы о ваших детях такое сказали? Как бы вы поступили?

Алексей невольно вздрогнул. У него есть дочь, и есть сын, вернее, пасынок. Представить себе, что дети выросли, и кто-то сказал, будто они любовники? Да еще принялся их оскорблять! Петр Николаевич человек серьезный. Было что-то, чего Рябов не сделал для своей семьи? Не было! В том-то и дело! Любовниц не имел, жену и дочь боготворил. Петру Николаевичу казалось, что его семья — это неприступный бастион. Что уж за тылы свои он может быть спокоен. Это был удар в спину. «Дочь -шлюха, а сын — альфонс». Он поверил вдруг, что Монти — его сын, потому что сходилось. И подумал, что все его предали. В том числе, и любимая жена. Это был жест отчаяния. Он ударил Лопухина, чтобы тот замолчал. Потом Рябов пришел в себя. Пока приехала милиция, он уже собрался с силами. Ему надо было выяснить правду. Кто отец Монти? Рябова волновал не труп Лопухина, а судьба собственного внука. Да, это дело семейное.

— Я не знаю, как поступил бы, — вздохнул Алексей. — Во всяком случае, мне бы это сильно не понравилось.

— Петру тоже… Не понравилось. — И видя, что Леонидов молчит, Наина Львовна добавила: — Я все сказала.

— И как мне прикажете теперь поступить?

— Вы должны ему помочь. Сделать все, чтобы Петр… Чтобы наказание не было таким уж суровым. Или…

— Или чтобы убийцу не нашли вообще. Я вас понял. Но мне кажется, Наина Львовна, что вы недооцениваете Петра Николаевича. Он сам все прекрасно понимает. Он признается в убийстве. Сами сказали: он уже хотел это сделать. — Алексей посмотрел на часы и сказал: — Наше время истекло. Надо вернуться.