И Дмитрий Сергеевич Сажин, который это сказал, встал и вышел из зала. Ни разу не обернувшись. Его никто не остановил. Хлопнула дверь. Наина Львовна вдруг опомнилась и жалобно вскрикнула:

— Дима!

Ответом ей было молчание. В наступившей тишине Монти грустно сказал:

— Папа ушел. Меня опять бросили.

Алексей Леонидов задумался. А вот это неожиданно! Не то, что Сажин ушел. А то, что мать Монти — Нечаева. Неужели она покрывала сына, стирая отпечатки пальцев с орудия убийства? Проснулся материнский инстинкт?

— Ну что вы на меня так смотрите? — все также резко сказала Нечаева. — Я не собираюсь оправдываться.

— Слава богу, — вздохнула вдруг Мария Казимировна. — Я хотела сказать, слава богу, что все разрешилось.

— Как это разрешилось? — не согласился с ней следователь. — А кто убил Лопухина? А? Наина Львовна?

— Я… не знаю.

Та посмотрела на платок с бурыми пятнами, по-прежнему лежащий на столе. Следователь оформлял протокол изъятия, да вынужден был прерваться во время признания Нечаевой, понятые ждали своей очереди: расписаться. Все были так поглощены разыгравшейся сценой, что внимания на них никто не обращал.

— Вы увидели в холле своего сына, так? — помог Алексей Наине Львовне. — А потом, у туалетов, тело Лопухина. Так? И тут же достали из сумочки платок.

— Я никого не убивал, — запротестовал Монти. -То есть спасибо тебе, дорогая мама, за мужественный поступок, но это был не я.

— Но Наина Львовна подумала, что ты убийца, — заметил Алексей.

— Я вообще не выходил в холл! Я был в гримерке!

— Что же ты там делал?

— Переодевался.

— Ты хотел сказать, одевался.

— Я хотел сказать, что не покидал помещения.

— Разве из твоей гримерки невозможно пройти к туалетам? — усмехнулся Алексей.

— У нас служебный. Я имею в виду артистов: Это в другой стороне. Если бы мне захотелось пописать, я пошел бы туда. Какого черта мне тащиться через весь зал?

— Момент. — Алексей в упор смотрел на Монти. — Почему Лопухин рассмеялся, услышав историю о брошенном младенце?

— Спросите у него, — развел руками парень.

— Кто из вас покидал зал? — обвел глазами Алексей присутствующих. — Кроме господина Рябова, который отправился за минеральной водой для жены? Наина Львовна вышла покурить, а остальные?

— Мы друг за другом не следили, — усмехнулся Стас.

— Кажется, Мария Казимировна выходила, -робко сказала Ася.

Услышав, что мать Монти Нечаева, она немного успокоилась. Алексею даже показалось, что девушка бросила на красавца пару нежных взглядов. Чем черт не шутит! А вдруг отношения между ними наладятся? Людмила Федоровна так мечтала Породниться со своей подругой. Вот и породнилась: у них с Наиной Львовной будет общий внук. Или внучка. Учитывая характер Нечаевой, Рябовы, мать и дочь, получат ребенка в полное свое распоряжение. А что Монти? Он все еще в шоке. Ведь у них с Нечаевой были отношения. Парень честно сказал, что был к этому близок. К любовной связи с женщиной, которая оказалась его матерью. Но все ли он сказал?

А Наина Львовна держится хорошо. «Я не собираюсь ни перед кем оправдываться». И точка. А вот Сажина она, похоже, потеряла. Дмитрий Сергеевич ушел. Он сделал свой выбор. Алексей был о нем лучшего мнения. Что ж, большому кораблю — большое плавание. Он встряхнулся. Ася что-то сказала. Посмотрел на Марию Казимировну Новинскую:

— Это правда? Вы выходили из зала?

— Матка Боска, да буквально на пять минут! -заволновалась вдруг Новинская.

— Ада ведь вам, как дочь. Вы за нее переживали? Вы знали, как к ней относится Лопухин, ведь так?

— Что вы пристали к пожилой женщине? — зашипела вдова Лопухина.

— Вы ведь приехали вместе, — сказал Стас, глядя на мать и бабушку. — И вчера…

— Что вчера? — тут же вцепился в него Алексей.

— Стас! — взвизгнула Ада Станиславовна. -Вечно ты лезешь не в свое дело!

— А зачем к тебе приходил отец? Ведь вы поругались. Вы так кричали, что я не смог работать! А потом ты кинулась звонить бабушке.

— Я не… — начала было Ада Станиславовна, но осеклась.

— Вы имеете в виду Марию Казимировну? -уточнил Алексей.

— Да, — кивнул Стас. — Я называю бабушкой ее с тех пор, как умерла моя… В общем…

— Я понял, — кивнул Алексей. — Вы одна семья. Ада Станиславовна, по поводу чего был вчерашний скандал?

— Это семейное, — торопливо сказала та. — Стас что-то напутал. Да, я звонила, но не… Это мое дело! Слышите? Мое!

— Человек убит. Ваш бывший муж мертв. Вам придется рассказать мне о событиях вчерашнего дня, — вздохнул Алексей. — То есть, позавчерашнего. Я имею в виду двадцать пятое августа. Кто и как его провел.

— Могу начать я, — вызвался Монти.

— Лаптев, помолчите, — остановил его следователь. — Вы свое дело сделали. Говорить будут вот эти дамы, — он указал на вдову Лопухина и Марию Новинскую.

Ада Станиславовна побледнела.

— В чем дело? — спросил Алексей. — Не хотите при всех?

— Да, мне не хотелось бы… — И вдова Лопухина бросила взгляд на Наину Львовну. Та усмехнулась:

— А ты не стесняйся.

— Что ж. Придется побеседовать с вами по отдельности, — вздохнул Алексей. — Ада Станиславовна, сначала вы.

— А мы? — робко спросила Людмила Федоровна. — Мы свободны?

— Разве вам не интересно узнать, чем все закончится? — усмехнулся Алексей.

— Ася устала. Она ведь…

— Люся, помолчи, — оборвал жену Рябов.

Алексей заметил, как он обменялся выразительными взглядами с Нечаевой. Эти двое вели себя, как заговорщики. И все-таки, что произошло накануне?

Она не видела Монти вот уже две недели. После того, как парень отвез ее и отца на дачу, он исчез. Ада недоумевала. Сначала добивался встреч, сыпал комплиментами, позволял по отношению к ней маленькие нежности, и она уже начала мечтать, метаться ночами в постели, улыбаться бессмысленно, вздрагивать, чувствуя, как кровь приливает к щекам, когда раздавался звонок в дверь, как вдруг все закончилось. Монти будто сквозь землю провалился. И Ада спохватилась. А что она о нем знает? Номер телефона?

Его мобильник не отвечал. После длинных гудков — занято. Она набирала номер еще и еще раз, но тщетно. Разумеется, у него есть определитель номера. Он видит, кто звонит и отключает телефон. Или ее номер заблокирован. Ада стала подозревать, что Монти не хочет больше с ней общаться. Тогда зачем все? Разбередил душу, потревожил, и бросил. Поиграл ее чувствами и забыл. Сколько у него таких, как она? Ада часами сидела в оцепенении, положив перед собой журнал. На обложке — его улыбающееся лицо. Вспомнила случайную встречу в супермаркете, как сидели в кафе, под огромным зонтом. На его лицо падала тень, глаза казались огромными, бездонными. Она впивалась взглядом в журнал. Сколько женщин разглядывает его с такой же жадностью? Но ведь этот парень за ней ухаживал! Все было, как в сказке. Словно бы она вернулась в далекое детство, когда была принцессой. Было, и прошло…