В Лондоне уже открыто обсуждались финансовые затруднения самого Гарри: на ежегодном собрании возмущенный акционер спросил о «счете председателя», перерасход которого составил сто пятьдесят четыре тысячи семьсот девятнадцать фунтов. Селфридж встал и ответил: «Я разберусь с этим в самом скором времени. Я признаю свою неправоту». Проблема была в том, что разобраться было невозможно. Он задолжал денег и Греческому синдикату, главу которого тоже затронула Великая депрессия. Многие крупные игроки – партнеры Николаса Зографоса – вышли из игры. Майор Джек Коутс совершил самоубийство в своей квартире на Парк-лейн, другие просто перестали ездить на французские курорты. Выручка казино по всей Франции упала на семьдесят пять процентов, и Синдикат начал собирать долги. Над Селфриджем нависла опасность. За его состоянием – по слухам, оно составляло более ста тысяч фунтов – теперь охотились невероятно серьезные люди. Он начал обналичивать активы: продал оставшийся участок земли на Хенгистбери-Хед и, встревожив совет директоров, потребовал несколько тысяч фунтов в качестве зарплаты за свою номинальную роль председателя «Уайтлиз» – магазина, появлялся в котором он редко. Его дочь Розали, которая надеялась, что он поможет ей с тяжелой ипотекой на Уимбл-дон-парк-хаус, была жестоко разочарована. Банк лишил Вяземских права собственности на дом, и им пришлось вернуться на Карлтон-Хаус-террас. Гордон-младший тем временем продолжал жить на широкую ногу, появляясь на страницах журнала «Татлер» то рядом со своим самолетом, то с красоткой-актрисой Энн Кордрингтон. Сотрудники универмага качали головами, приговаривая: «Яблочко от яблони недалеко падает».

Число жертв финансовой катастрофы росло. Ивар Крюгер, первый инженер-проектировщик универмага, впоследствии ставший промышленным магнатом и «самым богатым человеком мира», совершил самоубийство, чтобы избежать обвинения в рыночных махинациях.

Лишь немногие сторонние наблюдатели, глядя на безупречную работу «Селфриджес», почуяли бы неладное. А вот архитекторы и строители, работавшие над очередным расширением магазина на Дюк-стрит, не могли оставаться в неведении. Изначально новое крыло должно было состоять из четырех наземных и двух подземных этажей. Теперь из-за финансовых трудностей пришлось остановиться на втором этаже, хотя его укрепили, с тем чтобы потом достроить недостающие два. По мнению Селфриджа, работы велись слишком медленно, и ему пришла в голову оригинальная идея использовать взрывчатку. Двести граммов гелигнита прекрасно справились с задачей, убрав с пути строителей десять тонн глины.

Новое крыло с тремя с половиной акрами торговых залов, на создание которого пошло пять тысяч тонн стали из Мидлсборо, наконец открылось в марте 1933 года. Сотрудники называли его СУОД, потому что оно выходило на улицы Сомерсет, Уигмор, Орчард и Дюк. Низкой плоской крыше нашли отличное применение: на ней был выставлен самолет «Вестланд PV-3», на котором лорд Клайдесдейл совершил триумфальный полет над Эверестом, а Сюзанна Ленглен прибыла в Лондон, чтобы продемонстрировать свои таланты на свежеоборудованном многофункциональном корте. Отношения Сюзанны и Селфриджа были такими же непредсказуемыми, как и ее манера играть. Личный посыльный Вождя, юный Эрнест Уинн, вспоминал, что однажды ему было поручено доставить письмо от Селфриджа в расположенную неподалеку квартиру мисс Ленглен. «Она закончила читать и начала визжать… Я не знал, что делать… Просто стоял и ждал, и ждал. Я еще подумал: хорошо, что я такой невысокий. Она так размахивала руками, что, будь я ростом побольше, она бы снесла мне голову».

Селфридж продолжал свое представление. Он тратил неразумные суммы на рекламу. Он стал финансовым покровителем новой бизнес-школы при Гарвардском университете. Он взял в аренду четырехмоторный самолет Имперских авиалиний, чтобы устроить для избранных воздушную новогоднюю вечеринку с модным показом. Он содержал лошадей, которые не выигрывали скачек, и – очаровательный жест, учитывая, что ему это было не по карману, – заказал «Жиллетт и Джонстон» новый колокол для церкви Сент-Мэри-ле-Боу, который безнадежно проржавел и молчал с 1928 года.

В 1934 году универмаг отпраздновал свой серебряный юбилей. В профессиональном журнале «Дрейперс рекорд» по этому поводу написали: «Он не просто превратил Оксфорд-стрит в один из лучших торговых кварталов мира, он проложил путь всем крупным универмагам». На банкете, устроенном в честь Селфриджа в отеле «Гросвенор-Хаус» его коллегами по торговле в Сент-Мэрилебон, Гарри подарили великолепно оформленную «Книгу подписей» с трогательным посланием: «С самого начала ты был первопроходцем, и даже в тяжелейшие из времен, когда у всех опускались руки, тебе хватало мужества двигаться вперед. Твоя энергия и предприимчивость принесли славу твоей компании и способствовали процветанию общества». За стеклами очков глаза Гарри Селфриджа переполняли эмоции.

Год 1935-й запомнился еще одним серебряным юбилеем – двадцатипятилетием со дня свадьбы короля Георга V и королевы Мэри. И снова, как и в честь коронации, Селфридж заказал для универмага грандиозное оформление. Украшения были великолепны и стоили баснословных денег. Выдающийся архитектор и графический дизайнер Уильям Уолкот и штатный эксперт по дизайну Артур Миллер черпали вдохновение в теме империи. На крышу водрузили двадцатипятиметровую статую Британии в сопровождении двух золотых львов. Гремели трубы, развевались флаги.

В одном из своих многочисленных интервью газете «Дейли экспресс» Селфридж однажды сказал: «Зарабатывание денег – не главный мой мотив. Мной движет идея большой игры. Ничто не будоражит так, как управление большим бизнесом. Это самая захватывающая игра в мире – и она никому не приносит горя».

К сожалению, зарабатывание денег все же было основным мотивом для одного из ключевых акционеров «Селфриджес» – страховой компании «Пруденшл». Для них розничная торговля не была игрой. Обеспокоенные не только сокращением прибыли, но и бездумными растратами мистера Селфриджа, «люди из Пру» решили посадить в совет директоров своего человека. Им стал мистер Х. А. Холмс, который много лет трудился на благо банка «Мидленд», прежде чем стал финансовым директором Индийской резиновой корпорации. Селфридж еще не подозревал, сколько горя ему принесет этот человек.

Уж лучше полюбить и потерять, Чем знать, что никогда не полюблю.

Лорд Альфред Теннисон

В начале октября 1935 года Гарри отправился в Америку. Его помощь Гарварду не осталась незамеченной: док-тор Сайлас Эванс, предприимчивый президент Рипонского колледжа, штат Висконсин, вручил Гарри почетную докторскую степень. Гарри в сопровождении дочери Вайолет встречали в родном городке как короля, а на торжественном обеде в городской администрации мэр Гарольд Бамби объявил, что главный городской парк будет переименован в Селфридж-парк. Газеты Рипона активно освещали этот визит и подробно описывали карьерные достижения Гарри. Меньше уверенности у них было в том, что касалось статуса молодой фигуристой блондинки, сопровождавшей его, – ее назвали просто «другом семьи».

Несколькими днями позже, когда Селфридж прибыл в Лос-Анджелес, журнал «Тайм» приоткрыл завесу тайны: спутницей Гарри оказалась «французско-шведская актриса Марсель Рогез, к которой Гарри Гордон Селфридж хотел привлечь внимание продюсеров в Голливуде». Мисс Рогез, последнее во всех смыслах серьезное увлечение Гарри, строила большие планы на голливудскую карьеру. Автор колонки киносплетен Луэлла Парсонс видела, как они вместе обедали на студии «Двадцатый век Фокс»: «Пожилой, но почтенный мистер Селфридж проявлял восхитительные манеры. Он вставал, когда вставала Марсель, пододвигал ей стул, слегка поклонился ей в конце обеда, уступал ей дорогу. Нынче в этом городе редко можно встретить подобную галантность».