Через неделю Кэти отпустила надутые гелием шарики и отправилась на кладбище, чтобы положить все еще свежие, подкрашенные голубой краской гвоздики на могилу другого младенца, который умер всего через несколько минут после своего рождения.

Морозные дни, стоявшие в «Ручке сковородки» в феврале, наконец миновали, наступила весна, и прошел еще один год. Ребенок рос. Он был спокойным, любопытным и демонстрировал сообразительность, нетипичную для детей его возраста. Он сделал то, что еще никому никогда не удавалось, — заставил засмеяться Оделла Вулфа. А благодаря тому, что его манеж находился тут же, в заведении царила такая благоприятная рабочая атмосфера, и Бенни, который стал несколько самоуверенным из-за доходов, позволивших ему повысить зарплату своим работникам, со смехом заявил, что ему следовало бы взять малыша на оклад.

Бенни пришел к мысли, что встреча с Кэти Бенсон — это самое счастливое событие, которое с ним произошло. Она спасла его бизнес и привнесла в его жизнь радость и возможность гордиться собой, не говоря уже о тех людях, которых он полюбил. Он не переживал, что все чаще возникал вопрос, кому из них в большей степени принадлежит заслуга такого успеха. Ее идеи оказались очень хороши для бизнеса, они придали этому месту стиль. Официанты теперь все были одеты в черные брюки и белые рубашки. Жаренные на углях ребрышки подавались с чашей для омовения рук. Вместо бумажных салфеток стали использовать салфетки из ткани.

Единственное, что омрачало его светлые перспективы, — это мысль о необходимости лицом к лицу столкнуться с неминуемыми реалиями жизни. Придет день, когда Эмма станет уже слишком стара для этой работы. Конечно, она была удивительно энергичной женщиной, но он хорошо помнил свою мать в таком же возрасте, как Эмма: сегодня — крепкая и бодрая, на следующий день — слабая и болезненная, а там и смерть не за горами.

Это будет для него поистине черный день! Когда в кухне хозяйничала Эмма, это означало, что все будет хорошо. Рядом с ней нашел себя и Оделл. Со временем уйдет Бебе — а как могло быть иначе? Она — красивая девушка, молодая и жизнерадостная; работа у Бенни — это временная остановка, а затем Бебе обязательно решит двигаться дальше. Но больше всего Бенни боялся того момента, когда в двери его кафе войдет какой-нибудь незнакомый красавец, завоюет сердце Кэти и уведет ее вместе с сыном. Это должно будет произойти, рано или поздно. Он только надеялся, что к этому времени будет не слишком стар, чтобы работать в одиночку. Он продаст это место, прежде чем будущий покупатель успеет сообразить, что главный источник успеха — и счастья самого Бенни — отсюда ушел.

На новогодние праздники, 1 января 1988 года, Трей, будучи второкурсником, привел непобедимых «Майами Харрикейнс» к выигрышу национального чемпионата. В течение всего сезона глаза Керси были прикованы к выросшему здесь и теперь находящемуся в центре всеобщего внимания квотербеку. В спортивных разделах городских газет частенько появлялись статьи о его спортивных подвигах, перепечатанные из изданий, которые издавались в кампусе университета Майами. Внимания удостаивалась любая пикантная подробность, имеющая к нему хоть какое-то отношение. Одна такая деталь, промелькнувшая в материале о студенческих мероприятиях в Майами, попала на глаза Кэти и разбила ей сердце. В университете была традиция — по аналогии с разведением костров в других учебных заведениях — зажигать огонь на деревянной лодке посреди озера Оцеола, вокруг которого был построен студенческий кампус. Примета утверждала, что, если мачта останется стоять прямо, пока лодка не сгорит и не потонет, «Ураганы» обязательно выиграют. Участвуя в этой церемонии, игроки стартового состава должны были бросить в пламя что-то из своих личных вещей. В материале писалось, что ТД Холл бросил в огонь свое стеганое одеяло.

После финальной игры на стадионе «Апельсиновая чаша» в Майами, где «Ураганы» в «матче века» победили первую команду страны, корреспонденты национальных изданий раскопали историю с Кэти.

Через несколько дней после памятной победы в кафе между ленчем и обедом зашел незнакомец и заказал кофе. Он был молод — где-то до тридцати, по оценкам Бенни, — привлекательной внешности, хорошо одет. На шее у него висела дорогая камера серьезного фотографа, которую он положил на стойку, пока пил свой кофе. Бенни нахмурил брови, заметив, как внимательно он рассматривает Кэти из-за края своей чашки. Взгляд его был не похотливым, а изучающим. Она на несколько минут для смены обстановки вынесла ребенка в обеденный зал, потому что в это время дня незнакомец за стойкой был их единственным посетителем.

Через некоторое время он снова повесил камеру на шею, навел ее и позвал:

— Мисс!

Кэти, занятая своим сыном, обернулась на голос, и в этот миг камера щелкнула.

— Эй, что вы делаете? — требовательным тоном спросил Бенни, поднимаясь из-за кассы. — Она не давала вам разрешения делать снимки.

— Вы ведь Кэтрин Бенсон? — спросил фотограф, не обращая внимания на Бенни.

— Вам какое до этого дело? — вмешался Бенни.

— А что, если и так? — качая сына на руках, сказала Кэти.

— Это ведь ребенок Трея Дона Холла, а вы его мать?

Кэти побелела, а мужчина вновь поднял свою камеру.

— Оделл! — крикнул Бенни в сторону кухни. — Зайди-ка сюда и прихвати с собой свой кнут.

Ошеломленная Кэти, прикрывая лицо сына ладонью, испуганно спросила:

— Кто вы такой?

— Внештатный фотограф. Меня наняли сфотографировать вас и вашего сына. Я заплачу вам. Я…

Кнут Оделла громко щелкнул об пол позади него. Фотограф подскочил на месте, но благодаря своей природной наглости — или профессиональному рефлексу — навел объектив на Оделла, который снова поднял рукоятку своего оружия. На этот раз кнут просвистел у него над головой, задев волосы. Лихорадочно щелкая камерой и продолжая пятиться, фотограф выскочил за дверь еще до того, как Кэти, потрясенная происходящим, успела закрыть рот.

Через несколько дней эти снимки всплыли на первых страницах одного таблоида, продаваемого в продовольственных магазинах, под заголовком «Плод любви суперзвезды». Фотография бледного лица шокированной Кэти над кудрявой темноволосой головкой ее сына и снимки Оделла, яростно размахивающего своим кнутом, были размещены рядом с материалами о победоносном Трее Доне Холле после игры в «Апельсиновой чаше».

Интерес прессы к опрометчивой девятнадцатилетней звезде футбола и его юной подруге быстро угас, но урон все же был нанесен. Мейбл Черч от стыда едва не слегла, а в Корал-Гейблс этот скандальный бульварный листок заставил несколько поумерить ту гордость, которую «Ураганы» демонстрировали по отношению к своему квотербеку. Фрэнк Медфорд вызвал Трея к себе в кабинет, чтобы лично во всем разобраться.

— Ты это видел? — спросил тренер, бросив злополучный номер таблоида Трею через стол.

Трей с озадаченным видом взял его, и сердце его замерло, когда он узнал на фотографии Кэти; он видел ее впервые с тех пор, как полтора года назад вытолкал девушку из дома своей тети.