Место, где мы дожидались решения своей участи, трудно было назвать уютным. Вернувшись в город, Наталья Борисовна сразу же отвела нас сюда – в маленькую обшарпанную комнатушку в здании вокзала. Мало того что помещение не ремонтировали с доисторических времен – единственное его окно закрывала решетка, что усиливало сходство с тюремной камерой.

– Нас же похитили… – лепетала перепуганная Аннушка.

– Не мне в этом разбираться. Ждите здесь, а я пока позвоню в посольство. За вами приедут.

Дверь захлопнулась. Щелчок замка показался мне самым отвратительным звуком, который только можно было представить…

Как только Наталья Борисовна покинула комнату, я тотчас же принялась осматривать нашу «тюрьму», надеясь обнаружить какую-нибудь лазейку. Аннушка с безучастным видом сидела на старой как мир дерматиновой скамье и смотрела себе под ноги.

– Не впадай в уныние, мы что-нибудь придумаем. – Я даже улыбнулась, пытаясь оказать моральную поддержку. – Бывает и похуже.

– Нет, Яна, нам конец. Когда я представляю, как об этом услышит моя тетушка…

Невеселую беседу прервало появление Натальи Борисовны. Она молча села на скамейку подле Аннушки и приготовилась ждать человека из посольства. Мне ничего другого не оставалось, как приземлиться рядом с ними. Ожидание затягивалось, ощущение было точно такое, как перед четвертной контрольной по алгебре…

– Я в туалет хочу. Можно на минуточку?

– Придется потерпеть, Яна. Я вздохну спокойно только тогда, когда передам вас с рук на руки сотруднику посольства.

– И долго его еще ждать?

– Думаю, не очень.

В комнату заползали синие, усиливавшие тоскливое настроение сумерки. Я сидела неподвижно и думала о Сестре. Где-то она сейчас? Что с ней происходит? Ясно было одно – она жива. Если умирала одна из Сестер-охотниц, вторая всегда чувствовала это. Это немного обнадеживало, но отнюдь не означало, что с Ниной все в порядке. Она была жива, но, возможно, попала в лапы к Художнику, или угодила в больницу, или…

– Наталья Борисовна, отпустите меня, пожалуйста! Я не могу всего объяснить, но это вопрос жизни и смерти! Я закончу одно очень важное дело, а потом сама приду в посольство, обещаю! Только отпустите, пожалуйста…

– Это несерьезно, Яна! – Наталья Борисовна включила свет, вновь заняла свое место. – Мне твои игры и так могут стоить работы. Лучше сиди молча.

И мы сидели молча. Решение пришло само собой – когда откроется дверь, я ринусь вперед, оттолкну того, кто приехал за нами, и рвану так, будто за мной гонится тысяча чертей. И дело было даже не в главной битве. Моя Сестра, возможно, нуждалась в помощи, и ее нельзя было бросать на произвол судьбы. На душе сразу стало спокойней. Жаль только, что я «созрела» для этого решения, когда уже столько часов было потрачено впустую.

Лязгнул замок, дверь начала медленно отворяться. Теперь все зависело только от быстроты моей реакции…

– Нежданная встреча особенно приятна. Как говорится, я встретил вас, и все былое… – Художник ногой захлопнул дверь и с распростертыми объятиями шагнул мне навстречу. – Я рад тебя видеть, прекрасная Охотница!

Я попыталась вскочить со скамейки, но руки Натальи Борисовны стальным обручем сжали мои плечи. Пискнула, как мышка, и забилась в дальний угол комнаты Аннушка. В руке Художника возник шприц.

– Один укол, и спокойствие войдет в твою душу. Главное – беречь нервы, любовь моя. Вот взять, к примеру, нашу дорогую Наталью Борисовну – бедняжка так разнервничалась, узнав об исчезновении своих «цыпляток», что оказалась очень легкой добычей для черного призрака. Тень проникла в ее сознание всего за несколько часов. Рекордные темпы, надо сказать!

Довольно сложно освободиться от захвата, сидя в неудобной позе на скамье. Я попыталась ударить удерживавшего меня «зомби» головой, но у меня ничего не получилось. Потерянная душа, завладевшая телом Натальи Борисовны, только сильнее сжала мои плечи.

– Даже не пытайся, Яна. В конечном счете, жизнь всего лишь суета сует, не более… Окольные пути редко ведут к цели. Они заманчивы, доступны, но только уводят от главного.

Не знаю, что имел в виду Художник. По-моему, это была какая-то бессмыслица, набор красивых фраз, но вот шприц с иголкой, на кончике которой выступила капля какой-то дряни, лучше любых слов говорил о его намерениях. Игла неумолимо приближалась к моей руке…

– Что за черт! – Восклицание Художника прозвучало одновременно с негромким хлопком. Содержимое расколовшегося шприца оказалось разбрызганным по всей комнате. – Как ты это сделала, Охотница?! Сестры не могут заниматься колдовством!

Вступать в дискуссию я не стала. Вторая попытка освобождения оказалась более успешной, и мне удалось вырваться из рук Натальи Борисовны. В один прыжок я пересекла комнату, подскочила к двери…

– Не уйдешь, красотка!

Оправившийся от изумления Художник ринулся наперерез, его кулак пребольно въехал мне между лопаток. Я охнула, бумажным самолетиком перелетела комнату в обратном направлении, приземлилась рядом с Аннушкой. Время для отдыха еще не пришло – мгновенно вскочив на ноги, я попыталась вновь атаковать Художника, но тут меня схватила за волосы одержимая тенью Наталья Борисовна. В следующее мгновение пальцы заклятого врага уже сомкнулись на моем горле.

– Думаешь победить меня, Охотница? Даже не мечтай! Молния Залмоксиса дала мне не только память о прошлых жизнях, но и силу, равную вашей. На этот раз ты проиграла, дорогуша… Знаешь, у меня были иные планы, но все изменилось, и я вынужден просто убить тебя.

Дышать становилось все труднее, в глазах потемнело… Впрочем, как выяснилось, темно было не только в моих глазах – лампа над нашими головами тревожно замигала, померкла, а потом ослепительно вспыхнула, обрушив на головы град раскаленных осколков. Вслед за стеклами начали падать куски штукатурки.

– Молодец, Аннушка! – крикнула я, сумев вырваться из цепких пальцев Художника. – Покажи им!

Упругая волна ударила в дверь, превратив ее в бесчисленное множество острых, как крошечные копья, щепок. Схватив за руку Аннушку, я стремглав выбежала из комнатушки. Здание вокзала то погружалось во тьму, то начинало сиять, словно новогодняя елка. Мимо пробегали испуганные люди, несколько раз отчетливо прозвучало слово «землетрясение»…

Нам повезло: мы запрыгнули в отходящий поезд прямо перед носом Художника. Я не удержалась и даже помахала ему рукой. Он сжал кулаки, в бессильной ярости наблюдая, как ускользает из рук его добыча. Поезд набирал ход, теперь никто не мог помешать нам добраться к цели.

– Что случилось с Натальей Борисовной? – немного отдышавшись, спросила Аннушка. – Не ожидала от нее такого…

– Это уже не Наталья Борисовна. В ее душу проник черный призрак, сделал своей рабыней. Все начинается с того, что тень запугивает свою будущую жертву, и на человека обрушиваются кошмарные сны, галлюцинации. Потом в голове начинает звучать голос. Днем и ночью он твердит: «Подчинись мне, подчинись», – обещает избавить от кошмаров. Рано или поздно человек не выдерживает и пускает в голову «квартиранта». Тогда происходит самое страшное – жертва подчиняется пришельцу, превращаясь в зомби. Спустя какое-то время душа человека погибает, и ему уже никто не может помочь. Но в самом начале тень еще удается выгнать из тела – этим мы, Охотницы, и занимаемся.