Кинулись к Лившицу, тот, понятное дело, заворчал, что он не психиатр, но согласился в конце концов под видом регулярного обследования проверить Яновского на предмет психических отклонений. Проверил — и развел руками: ничуть это не напоминало классическую клиническую картину. Просто казалось, что Яновский живет где-то не здесь, а в точно таком же мире — только дела там обстоят значительно лучше… Если исключить сбой в некоторых исходных посылках, то Карл Яновский вполне адекватен, заявил Лившиц — но тут же снова повторил, что он не психиатр, и тут требуется более квалифицированный специалист.

Тогда же Арон Лебовски высказал Марте (а потом и всем остальным) пока еще достаточно робкое предположение, что внутри «миража» Карл Яновский попал в некий континуум — как он тогда высказался, «возможно, мнимый» — где все обстоит именно таким образом, как ему сейчас видится. Арона подняли было на смех — но кое-кто, включая Бритву, задумался всерьез.

Гринсберг уже основательно начал подумывать о принудительной госпитализации своего зама по науке — но тут Яновский пропал. Уже насовсем. Никто не видел, как и куда он ушел, хотя периметр охранялся круглосуточно, все катера оказались на месте, но тем не менее Карла Яновского не было ни на Фронтире, ни в окружающей пустыне — а поисковые группы, расширяя круги, прошаривали буквально каждый квадратный сантиметр без всякого результата.

Примчавшаяся из самой Метрополии мадам Яновская закатила истерику уже в кабинете Гринсберга, но, понятно, делу это ни в малейшей степени не помогло. Все личные вещи Карла Яновского остались на своих местах, но отдать их жене — означало признать, что Яновский погиб, тогда как Марта Лебовски уверяла, что он жив, что он даже в пределах досягаемости — только где-то не здесь. Точнее ответить она бы вряд ли смогла, да и чувство это было напрочь иррациональным, никоим образом не похожим на то, чему обучают «индукторов» в Академии. Бритва настояла на том, чтобы Марте поверили — хотя она-то как раз не была уверена в том, что живой Яновский это так уж хорошо. И Марку, и Марте она говорила о том, что Фронтир, да и все остальные миры, как раз сейчас проходят узловую точку, и схемы ветвления просматриваются на редкость скверные. Впрочем, кто и когда слушал Кассандру?.. Свои — приняли всерьез, Управление же, как водится, отмахнулось: мол, хватает иных забот.

Что ж, насчет узловой точки Бритва не ошиблась — она вообще редко ошибалась. И опять же, тут в общей судьбе решающую роль сыграла маленькая Джейн. Ребенок в один прекрасный день просто пропал — как до этого пропал Яновский. Весь поселок перевернули вверх дном, и Гринсберг уже поднял по тревоге поисковые группы на катерах, но тут девочка объявилась как ни в чем не бывало — серьезная, сосредоточенная, она тащила поперек живота пыльную, облезлую серую кошку.

Челюсти отпали у всех разом: общеизвестно, что в этой пустыне никаких кошек, тем паче домашних, не водилось сроду. Из очередного «миража» Джейн ее прихватить никак не могла: не фиксировалось в тот день никаких «миражей». Другое дело, что Джейн, в отличие от Яновского, скрытничать не стала — просто и без затей сообщила, что поймала кошку в парке. Правда, где этот парк находится, объяснить она не могла — для этого, кажется, ей элементарно не хватало слов, — но утверждала, что знает, где это, и может попасть туда хоть сейчас.

Странно, но меньше всех удивился отец Джейн, теперь уже ординарный профессор ПВ-физики Арон Лебовски. Вместо того, чтобы задавать вопросы, он ограничился тем, что серьезно поговорил с дочерью и взял с нее слово, что таких вылазок она больше не будет проводить в одиночку — а Джейн, несмотря на нежный возраст, к данному слову относилась вполне по-взрослому (и даже лучше, хмыкнул про себя Олег. Не так уж много встречал я взрослых дяденек, чтоб слово держали). А затем попросил показать ему этот парк. До тех пор Марте казалось, что она знает своего мужа — застенчивого добряка, умницу, но при этом довольно-таки бесхребетного ученого. Но теперь за внешней мягкостью впервые блеснула сталь — и умение глубоко хранить тайну, хранить даже от самых близких людей. По его тону и поведению было ясно, что попадание Джейн в загадочный парк — или еще куда бы то ни было — лишь подтверждает какие-то его теории, его правоту в каком-то очень важном для него вопросе.

Конечно, неугомонный Марк тут же напросился в сопровождающие — впрочем, ни Арон, ни Джейн особо не возражали. А вот попытку Гринсберга навязать им вооруженный эскорт Арон отверг в довольно резких выражениях — чего за ним ранее также не замечалось. Разумеется, за ними попытались проследить — но сотнях в двух метров от периметра, за гребнем бархана, след их просто обрывался.

Вернулись они часа через два — взбудораженный, веселый Марк, задумчивый и как-то по-новому строгий профессор Лебовски и усталая, но довольная Джейн с разноцветным букетом осенних листьев. Профессор немногословно, сдержанно рассказал, что они действительно вышли в другой мир — через очень странные места, и если он не ошибается, то парк — далеко не единственное место, куда отсюда можно попасть просто так, своим ходом. Марк живописал экскурсию в терминах куда более живых и крепких, но в целом его впечатления вполне совпадали с выводами Арона, и он уже рвался проверить их на практике — но Гринсберг самым официальным тоном запретил ему даже думать об этом, по крайней мере, до тех пор, пока не будет получено «добро» из Управления. Конечно, как командующий базой, он должен был незамедлительно сообщить об этом — и последнее обстоятельство почему-то всерьез напрягало Бритву. Почему — на этот вопрос она вряд ли смогла бы ответить, но многообещающий, с точки зрения Арона Лебовски, Марка и всех остальных, прорыв в исследованиях виделся ей началом конца.

Конечно, останься тогда на Фронтире Бритва, вещая Кассандра, многое могло бы пойти совсем иначе — но буквально через неделю Бритву отзовут в Управление как главу И-группы с требованием подробного отчета. На Фронтир она уже не вернется — именно тогда на Управление свалится очередной югранский кризис, и ее спешно перебросят туда в качестве опытнейшего «нюхача», потом настоятельно предложат высокий пост в Управлении. Что ж, «стратеги», как и пророки, тоже люди, они не могут знать всего, да и ошибаться им тоже свойственно…

В подмогу оставшейся «на хозяйстве» Марте и спешно переведенному из стажеров в действительные сотрудники Марку выслали человека, который действительно мог разобраться с феноменом Тропы, как обозвал новое направление в разработках профессор Лебовски — квалифицированного «драйвера» Алексея Топоркова (еще одно знакомое имечко, черт его дери!). И буквально в день его приезда произошло еще одно событие, которое поначалу также никто толком не оценил. Часовой, стерегущий периметр, вдруг поднял тревогу. Примчавшемуся со взводом Дженкинсу он рассказал, что видел пронесшийся мимо — буквально на расстоянии вытянутой руки — странный джип, причем клялся и божился, что за рулем сидел не кто-нибудь, а собственной персоной Карл Яновский. Отпечатки протекторов на песке свидетельствовали, что бедолаге часовому все это не приглючилось. Куда менее уверенным тоном часовой прибавил, что, кажется, за джипом следовали сарацины, но толком он рассмотреть не успел.

Поначалу это никого не встревожило. Арон Лебовски только пожал плечами, словно и ожидал чего-то подобного, Марк, понятно, тут же вознамерился пойти по следу, но был вовремя перехвачен Мартой… А присланный «драйвер», пусть деятельный и толковый, все же не обладал способностью Бритвы предвидеть события. Разумеется, он тут же организовал небольшую экспедицию по следам загадочного джипа — и, в отличие от Арона, против вооруженной охраны не возражал. Марк, само собой, тоже оказался в составе группы — хотя бы под тем предлогом, что уж он-то с помянутым феноменом Тропы знаком не понаслышке.