Я отошёл от мостика и успел сделать несколько шагов. Краем глаза, на крыше вверху, я успел заметить какую-то тень; рефлексы сработали: раньше чем я смог понять – что там движется, тело метнулось в сторону, и тут же по месту, где я только что был, застучали пули. Спецназовец замешкался, и это стоило ему жизни. В падении я выхватил пистолет, что ещё торчал у меня сзади за поясом, и дважды выстрелил по корпусу террориста. На стрельбу выскочили испанцы из капитанского мостика, стволом я указал наверх. Двое людей в чёрном с автоматами помчались к трапу, ведущему наверх. Остальные укрылись за мостиком, теперь из разбитых окон торчали стволы их пистолетов.

Рука, держащая пистолет, стала липкой; я с удивлением обнаружил, что ранен – правда, легко, в правое предплечье. Надо же, в горячке и не заметил. Надо бы обработаться, хоть забинтовать.

Я двинулся по палубе правого борта, прижимаясь к стенке. Из-за угла перехода вышла Наталья и, увидев мою окровавленную руку, охнула и помчалась ко мне.

– Стой! Осторожно!

Да разве послушается любящая женщина каких-то окриков – она их, по-моему, и не услышала. Я рванулся навстречу – надо успеть втолкнуть её в любую дверь, лишь бы убрать с открытой палубы. Сверху снова мелькнула тень – чёрт, я же стрелял по корпусу, а на басках – бронежилеты. Цел, урод.

Я выстрелил сквозь крышу, даже если пуля не пробьет железо, внимание баска привлеку. Баск клюнул, показался ствол автомата, за ним-голова. Пистолет уже смотрел вверх стволом и я чуть довел его и нажал на спуск. Выстрел, затвор откатился назад и застрял на затворной задержке. Патрон был последним. С крыши капала кровь. Убит или ранен? Подхватив Наташу, втолкнул ее в первую же дверь. Теперь испанцы пусть разбираются сами, а мы будем отдыхать, после перевязки, разумеется. Мы же туристы!