уже достаточно старыми коллегами, поэтому мы могли себе позволить говорить на повышенных тонах. А кстати, – вдруг сообразил мэр, – откуда вы про это узнали? Что мы ругались?

– Да так… – неопределенно ответил Казик.

– А про кредит?

– Вычитал из пресс-релиза, подготовленного вашей пресс-службой.

– Разве моя пресс-служба писала, что в кредите отказали? – настороженно уточнил Романцев.

– Нет, разумеется. Писали, что вы его обещали при всем коллективе завода и сослались на участие банка «Согласие».

– Так откуда вы узнали, что в кредите отказали и я из-за этого ругался с Лёней?

– Про то, что вы ругались, я узнал случайно, – уже более определенно, но все равно туманно пояснил Казик. – А вот про то, что отказали, догадался. Сопоставил ряд фактов, сделал ряд выводов…

– И что же вы хотите от меня?

– Ваших пояснений, которые куда более конкретны, чем мои догадки.

Романцев вновь несколько секунд подумал, прикидывая, насколько следует быть откровенным, и решил, что, пожалуй, кое-что прояснить придется, однако же в определенных рамках.

– Два с лишним года назад у нас в городе произошел инцидент с известным хирургом, который муж моей сотрудницы Коньковой, – начал он, но Казик перебил:

– Я всю эту историю, Вячеслав Васильевич, знаю в подробностях, до самого конца, то есть вплоть до освобождения Алексея Синюгина, зятя президента банка «Согласие». И об участии в этой истории, от начала и до конца, Леонида Борисовича тоже знаю в подробностях.

– Да-а?..

Вот как раз участие Бузмакина было за теми самыми рамками, выходить за которые не хотелось категорически. Романцев с самого начала был против того, чтобы Лёня влезал в это дело, но опять же с самого начала понимал, что влезать придется, потому как уже все завязано-перевязано и других вариантов нет. Или все же были, но только его, Романцева, они совсем не устраивали?

– Я совершенно не собираюсь обсуждать всякие морально-этические моменты, мне с этим все ясно, вам с этим тоже все ясно, – продолжил Казик, – но я хочу, чтобы вы мне объяснили плохо понятную мне ситуацию. Леонид Борисович не смог замять дело с зятем, и того посадили. По идее, банкир Колесов должен был проявить сильное недовольство. И наверняка проявил. Однако спустя какое-то время Колесов идет с вами на сотрудничество, обещая выгодный кредит. Полагаю, обещал еще кое-какие блага, но это не важно…

– Колесов – деловой человек, – на сей раз перебил Романцев. – И работа в нашем городе ему выгодна. А зять все-таки не сын. Тем более бывший зять.

– Конечно, – согласился Казик, – зять, тем более бывший, не сын, но все-таки отец единственного внука. А это ведь очень плохо, когда у подрастающего внука папа сидит в тюрьме. Так что господину Колесову требовалось зятя вызволить. И за это вызволение, полагаю, он и предложил возобновить деловую… скажем так, дружбу. Леонид Борисович добился досрочного освобождения Алексея Синюгина. Казалось бы, все отлично! Но Колесов вдруг в кредите отказывает. Объясните: почему?

– Потому что этот Синюгин оказался совершенным идиотом! – с отвращением произнес Романцев. – Ну да, Лёня освобождению поспособствовал, – с неохотой признал мэр. – Но ведь как думали? Быстренько отправится к себе домой и будет сидеть тихо. А он явился к Колесову и устроил скандал! Шантажировать начал. Денег требовал. А иначе, дескать, будет на сына права предъявлять и шум поднимать. Понятно, с Колесовым этому пацану не тягаться, однако скандалы публичные никому не нужны. У Колесова и семья хорошая, и банковские дела тишину любят. Колесов, конечно, бывшего родственника все равно взашей вытолкал, пригрозил чем надо, но разъярился крепко… И с Лёней… они с юности знакомы… тоже разговор крепкий составил. Ну, а Лёня… в общем, Лёня тоже ответить мог. И ответил, дескать, он и так с самого начала сделал больше некуда, но он не виноват, что дочка Колесова с такой скотиной связалась. А итог вам известен – Колесов отношения с нами разорвал.

– Очень хорошо… очень… – совершенно нелепо, по мнению Вячеслава Васильевича, отреагировал Казик и распрощался, напрочь испортив мэру воскресный день.

Вновь позвонил он уже во вторник со словами, что вместе со своим коллегой Вандовским готов встретиться с мэром и работниками Аппарата в любое удобное Романцеву время.

– Вы хотите устроить нам коллективный допрос? – спросил Вячеслав Васильевич и посмотрел на свой рабочий график: день был плотно расписан до девяти вечера.

– Ни в коем случае! – заверил Казик. – Мы с Игорем Анатольевичем хотим представить вам полный отчет о проделанной работе.

– То есть?

– Мы все выяснили про убийство вашего друга.

– Выяснили? – отчего-то Романцева это поразило. Ну да, конечно, эти странные люди явились в его город, чтобы именно выяснить, а не просто приятно провести время, но он все равно не очень верил и терпел их скорее для успокоения Лёниной жены да собственной совести. – И вы знаете имя убийцы?

– Вячеслав Васильевич, давайте все-таки не по телефону, – попросил Казик.

– Хорошо, пусть не по телефону, – с явным неудовольствием согласился мэр. – Но вам что, обязательно нужно присутствие всех моих сотрудников?

– Секретарш можете не приглашать, – разрешил Казик и добавил: – Мы с Игорем Анатольевичем постараемся обойти те острые углы, которые можно обойти. Но… – он вздохнул, – мы не можем обойти ваших сотрудников. В конце концов, вы ведь сами хотели разобраться в собственном Аппарате.

Романцев еще раз глянул на лист бумаги с рабочим графиком, скомкал его и швырнул в урну.

– Я жду вас через час.

…Ищи убийцу рядом…

Романцев обвел взглядом стол, вокруг которого сидели Тишаев, Гудовская, Назарова, Логинов и Конькова. И еще на некотором отдалении, и вроде как тоже во главе стола, Казик с Вандовским. Ну, эти двое не в счет.

А эти пятеро? Лица одинаково строгие, взгляды сосредоточенные – словно на ответственном совещании. Впрочем, вовсе даже не одинаковые лица. У Тишаева – важное. У Логинова – заинтригованное. У Гудовской – въедливое. У Коньковой – испуганное. И только у Назаровой – непроницаемо спокойное.

Вячеслав Васильевич всегда считал, что хорошо разбирается в людях, умеет «считывать» с лиц, однако с этих лиц – тех, кто рядом, – не считывалось ровным счетом ничего.

– Итак, начнем, господа! – сказал Казик и… улыбнулся. Весьма многозначительно и где-то даже иронично.

– Начинайте, – разрешил мэр без всякой улыбки, многозначительности и тем паче иронии.

– Ну, прежде всего мы с Игорем Анатольевичем хотим сообщить, что никто из здесь присутствующих Леонида Борисовича Бузмакина не убивал. Ни-кто!

Вячеслав Васильевич почувствовал, что у него мгновенно вспотела спина. Как будто водой плеснули. Он осторожно повел лопатками, отлепляя влажную рубашку от кожи, расстегнул пиджак и даже потянулся к галстуку, чтобы слегка расслабить,