– За Синтию Харрис некому заступиться, – размышляла королева. – Если ее смерть была насильственной, полагаю, многие решат, что в этом замешана миссис Мур, потому что у нее было больше всего оснований ее ненавидеть. Однако она совсем не похожа на убийцу. Как я полагаю, Арабеллу Мур очень многие любят.

– Все верно, – подтвердила Рози.

– В конце концов, тяжело смириться с тем, что герои могут оказаться злодеями.

– Могла ли она стать организатором убийства? – спросил Маклахлен. У него не было предубеждений относительно переквалификации героев в злодеев и наоборот, к тому же он знавал женщин, которые вполне могли перерезать кому‑нибудь лодыжку.

– Нет, – ответила королева. – Составляя свой список, старший инспектор Стронг говорил мне – я это отчетливо помню, – что миссис Мур тем вечером была дома с семьей. Он специально проверил, поскольку она была подозреваемой в деле об оскорбительных записках. Муж и трое детей готовы за нее поручиться. Кстати, Рози, вам удалось пообщаться со Спайком Миллиганом? Смог ли он сообщить вам что‑нибудь полезное?

– Боюсь, что нет, мэм. Мы поговорили, но он клялся, что ничего не знает. И явно был очень напуган.

– Это вы его напугали?

– Отчасти.

– Вы можете, я знаю.

– Спасибо, мэм, стараюсь. Но Миллиган больше беспокоился о другом. Мне не удалось запугать его настолько, чтобы он все рассказал. Я услышала от него только очевидную ложь, но предъявить конкретные обвинения не могла. Я сказала, что его подслушали, но не уточнила, кто именно.

– А кто его подслушал? – спросил Маклахлен.

– Сейчас это не имеет значения, – бодро отчеканила королева. – Представляю, как раздражает такое поведение. – Она замолчала, задумавшись.

– Давайте вернемся к Мику Клементсу, – предложила Рози. Она вспомнила его убийственный взгляд, когда они встретились в подвале. Он точно напал бы, если бы не Эрик Фергюсон.

– Отличная мысль, – поддержала ее королева. – Это ведь он предложил вам поискать там, где вы точно ничего не найдете?

Рози кивнула.

– Так и есть, отправил меня к пожилому бывшему менеджеру с Альцгеймером.

– Все потому, что вы дернули правильную ниточку, – продолжала королева. – В какой‑то момент казалось, что все очевидно, а теперь – едва ли. В худшем случае миссис Харрис рассказала бы Рози о преступлениях, совершенных в восьмидесятые – если она вообще что‑то знала, никаких доказательств у них не было, – хотел ли Клементс от них дистанцироваться? Он мог ей угрожать, чтобы заставить ее замолчать, но пойти на риск и совершить убийство? Клементс импульсивен, Рози в этом убедилась. Неужели этого достаточно, чтобы убить человека? Если все так и было, смог бы он выйти сухим из воды?

– Вы в порядке, мэм?

Маклахлен выглядел обеспокоенным. Королева вдруг осознала, что некоторое время стоит молча, глядя куда‑то вдаль.

– В полном, спасибо, что спросили. – Она чувствовала, что близка к разгадке, но для полной картины нужно было закрыть белые пятна. Убийца и жертва. В ее мыслях они никак не могли сойтись. – Просто очень обидно, – призналась королева.

– Разберемся, мэм. Через пару дней состоится ежегодная вечеринка для сотрудников на пенсии. Обычно я на таких мероприятиях не бываю, но в этот раз схожу и попробую что‑нибудь вытянуть из старожилов.

– Спасибо, Билли. Разумеется, всегда есть вероятность, что произошел несчастный случай и никакого убийства не было.

– Думаю, мы все согласимся, что это маловероятно, – несколько неуверенно сказал Маклахлен, когда они возвращались в тамбур.

Королева ушла готовиться к еженедельной аудиенции с премьер-министром. Она дала себе неделю на поиск доказательств того, что кто‑то из тех, о ком говорил Билли, мог и в конце концов решил заставить Синтию Харрис молчать, убив ее той ночью. Если за это время ей это не удастся, она передаст дело старшему инспектору Стронгу – именно так должен был поступить Майк Грин с поиском автора записок.

Вся мощь прессы обрушится на них, как орда мародеров на средневековый город. Они будут сидеть в осаде во дворце и отбиваться от обвинений в сокрытии информации. Королева тяжело вздохнула. Иногда за правильный поступок тебя ждет жестокое наказание. Но некоторые вещи слишком важны, чтобы доверять их дилетантам, невзирая на последствия. Она и так слишком долго тянула.

Часть четвертая

Пентименто, или Следы былых ошибок

“Вы найдете дух Цезаря в душе женщины”

Артемизия Джентилески (1593 – около 1654)

Глава 39

Хелен Фишер сидела у окна на кухне своей квартиры в Челси и раз за разом перечитывала письмо с красным королевским гербом. Она все еще не могла поверить, что оно начиналось с фразы: “Королева попросила передать вам ее искренние соболезнования…”, и что “вам” в этой фразе – это ей, Хелене Фишер, которая теперь связана с королевой Елизаветой II целой строкой из семи слов.

После смерти Синтии ей пришло несколько писем. По правде говоря, их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Два по электронной почте, два по смс (из которых одно состояло из смайлика “большой палец вверх”, который, как показалось мисс Фишер, отправили по ошибке) и вот это: напечатанное на старой доброй плотной бумаге и подписанное красивыми синими чернилами. Возле подписи стояла расшифровка: “Фрейлина”. Хелен, если и думала когда‑то о фрейлинах, то, пожалуй, представляла себе, как такие дамы носят шлейф платья и наполняют ванну для монарха. На самом деле она понятия не имела, чем занимаются фрейлины и что, очевидно, в их обязанности входит писать письма за королеву. В этом письме фрейлина изящно выражала сочувствие королевы по отношению к Хелен, которая потеряла свою давнюю подругу, и описывала, какой усердной и преданной служительницей королевского двора была Синтия.

“Давняя подруга…” Как королева об этом узнала? Не могла же она читать все до единого отчеты? К Хелен приходил только один медноволосый сержантик. Очень приятный человек, добрый. Он был не прочь посидеть с ней за чашечкой чая и послушать ее рассказы о несчастном детстве Синтии и их студенческих годах, которые пришлись на семидесятые.

Его интересовали жуткие записки, которые она получала, и Хелен не понимала, какой смысл о них беспокоиться после ее смерти. Она его спрашивала, но полицейский ответил, что не может ей сказать со всей честностью, поскольку это конфиденциальная информация, и он уверен, что она поймет. Хелен это понимала лучше многих, потому что Синтия всегда была приверженцем неприкосновенности частной жизни королевской семьи. О том, что происходило во всех этих величественных комнатах за воротами Букингемского дворца, подруга ни разу и словом не обмолвилась. Только