Они ели в полном молчании. Да и все их путешествие прошло почти без разговоров. Она не знала, что занимает его мысли, и не могла справиться с собственными страхами.

Все изменилось, когда они проснулись сегодня утром. Настало начало конца. Ощущение этого даже наложило отпечаток на их страсть прошедшей ночью. Все было столь же эмоционально, как и на берегу, но когда она держала его в своих объятиях, в душу к ней уже прокралось отчаяние. Аманда как будто чувствовала: возлюбленный вот-вот ускользнет от нее.

– Если Винсент думает, что моя мать увидела его, то наверное так и есть, – сказала она наконец. – К счастью, мама достаточно умна, чтобы почувствовать приближение помощи и сохранить это в тайне.

Габриэль взял ее за руку.

– Во-первых, мы не знаем наверняка, была ли это твоя мать. Это могла оказаться его знакомая, сестра, жена. Мы также не знаем, заметила ли она Винсента. У парня очень богатое воображение, и он страшно гордится своими новыми обязанностями.

Аманда заговорила снова.

– Мне кажется, мы должны отправиться туда сегодня вечером и попытаться освободить ее.

– Даже если та женщина – твоя мать, и даже если она чувствует, что помощь близка, все это не будет иметь никакого влияния на дальнейшие события. Он удерживает ее. У нее явно нет возможности одной по своему желанию выходить в сад, поэтому и сбежать с тобой она не сможет.

Его логика раздражала Аманду.

– Мы ничего не узнаем до тех пор, пока не окажемся на месте…

– Мы никуда не пойдем до тех пор, пока я не узнаю наверняка, что это тот самый человек и то самое место, куда должен быть доставлен кинжал.

– И как ты это определишь? Навестишь его завтра и спросишь, не получил ли он намедни похищенный кинжал? Вручишь ему свою визитную карточку, выпьешь с ним бренди и поболтаешь? Спросишь, не удерживает ли он в своем доме какую-нибудь женщину?

– Что-то в этом роде.

Невозможно! Она не могла вот так сидеть и спокойно дожидаться завтрашнего дня.

– Но ведь и он тоже мог заметить Винсента. Он способен где-нибудь спрятать мою мать, прежде чем мы придем туда. Мы не можем терять время в ожидании, пока ему вручат кинжал.

Аманда стала выкладывать одежду из чемодана.

– Что ты делаешь?

– Я выбираю то, что надену сегодня вечером. Коричневую рубашку и брюки.

– Зачем? – мрачно спросил Габриэль.

– Возможно, мне придется перелезать через стену. В длинном платье это сделать непросто. Или… нам придется бежать. В модных туалетах едва можно ходить, а о том, чтобы давать стрекача, и говорить нечего.

Габриэль тяжело вздохнул и покачал головой.

– А может быть, мне придется взбираться на дерево. Или… или…

– Залезть в окно? Или вылезти из окна?

– Именно!

Он тихо выругался.

– Отлично. Мы отправимся туда, как только ты будешь готова, и оценим ситуацию. Просто оценим ситуацию, не более. Мы не пойдем на столкновение с преступником. Будем надеяться, что мы даже его не увидим. Я пойду с тобой, поэтому ты можешь, – он сделал жест в сторону ее вещей, – одеться, как тебе будет удобнее.

Габриэль вызвал Винсента и подробно расспросил об упомянутых ранее ямах. Все может обернуться настоящей трагедией, если он или Аманда в темноте угодят в одну из них.

– Отправляйся назад, – приказал он Винсенту. – Отыщи Страттона и Брентворта. Скажи им, где мы находимся. А также передай мою просьбу, чтобы они встретили нас здесь после того, как доставят кинжал до места назначения.

– Я выеду сейчас же, сэр. И, если понадобится, проведу в пути всю ночь.

Отослав лакея, Габриэль пошел вниз и приказал кучеру приготовиться к короткой поездке.

– Запряги одну пару лошадей. Не нужно уподобляться почтовому дилижансу, да и едем мы совсем недалеко.

К тому времени, когда он завершил приготовления, Аманда закончила свои. Они встретились на лестничной площадке рядом со своими комнатами. На ней было темное бесформенное платье, в руках она держала простую соломенную шляпку, волосы завязала в тугой узел.

Она протянула Лэнгфорду небольшую матерчатую сумку.

– Я не беру с собой ридикюль, а если придется снять это платье, у меня не будет карманов.

В сумке Габриэль что-то нащупал.

– Профессиональный инструментарий?

– Да, кое-что.

– Но ведь я же сказал: мы только взглянем, оценим ситуацию.

– Воры должны быть готовы к любой удобной возможности.

– Никаких удобных возможностей сегодня вечером! Я говорю серьезно, Аманда.

Она начала спускаться по лестнице.

– Конечно, Габриэль. Я понимаю. Честное слово.

Они вышли из экипажа на дороге в полумиле от дома мистера Ярнелла, вскоре после того как проехали деревушку Садлейри, где, по словам Винсента, гостиница была ужасная.

– С кем ты хочешь идти рядом? С непривлекательной женщиной или с молодым человеком? – спросила Аманда, перед тем как выйти из экипажа. – Я рекомендую молодого человека. Мне было бы так легче передвигаться.

Габриэлю был явно неприятен предложенный выбор. Он закатил глаза от отчаяния.

– С молодым человеком, если ты настаиваешь.

Аманда начала снимать платье.

– Тебе бы тоже не помешало немного изменить внешность. Попробуй выглядеть чуть менее величественно, если возможно. – Она протянула руку, слегка распустила узел его галстука и сдвинула его набок. – Безнадежно. Мне следовало бы позаботиться об этом заранее. Только не хватало слухов, что по проселочным дорогам прогуливается какой-то лорд.

Лэнгфорд вышел из экипажа и протянул даме руку.

– Сомневаюсь, что кто-то вообще обратит на нас внимание.

Аманда понимала, что он заблуждается, но не стала спорить.

Она пониже надвинула шляпу. И, отдав указания кучеру, парочка отправилась вниз по дороге.

Габриэль оглядел партнершу с ног до головы.

– Ты была так же одета, когда проникла в дом сэра Малкольма?

– На мне была другая обувь.

– Ах да, забыл.

– Не смотри на меня так. В платье я не смогла бы совершить прыжок.

– Значит, если бы тебя поймали, на тебе была бы рубашка, брюки и тапки.

– Нет, на мне не было бы вообще никакой обуви. Как можно лазить по стене в обуви? Если бы ты когда-нибудь попробовал, то понял.

– Мне трудно даже вообразить кого бы то ни было в такой роли, даже тебя. Всякий раз, когда пытаюсь, я будто вижу, как ты срываешься, падаешь на землю и разбиваешься насмерть.

– Мои шансы были примерно пятьдесят на пятьдесят.