Людей привлекает идея воскрешения различных существ из мертвых и возможность встречи с ними когда-нибудь так же, как вероятность внезапно столкнуться со снежным человеком. Здесь проявляется то же самое стремление к контакту с первичным, первобытным, оно порождает болезненное возбуждение. По иронии судьбы, возвращение этих великолепных животных, уничтоженных первобытными людьми во время раннего изменения климата, могло бы дополнительно смягчить последствия сегодняшнего антропогенного изменения климата.

Динерштейн рассматривает такие усилия как часть гораздо более масштабного плана: выделить половину земной территории для дикой природы, защищенной от людей. Эта обширная территория, участки которой не всегда прилегают один к другому, сохранит не только среду обитания мегафауны, но и растения, миллионы беспозвоночных животных и микроорганизмов, от которых зависят экосистемы планеты. Эта идея была впервые предложена биологом-консерватором Ридом Моссом и защитником природы, писателем и фотографом Харви Локком, и была воплощена в статье «Основанный на экорегионах подход к защите половины земного шара», соавтором которой был Динерштейн и почти пятьдесят других ученых со всего мира. Статья была опубликована в журнале BioScience. Уилсон отстаивает это предложение в своей книге «Половина Земли». Он сообщает, что биогеографическое сканирование обитаемых районов планеты показывает, что «подавляющее большинство видов может быть сохранено на половине поверхности планеты».

Если достигнуть отметки в половину территории или более, Земля войдет в зону безопасности и жизнь может стабилизироваться. Прежде всего он приводит биологические аргументы:

«Продолжающееся массовое вымирание видов, а вместе с ним генов и экосистем, наряду с пандемиями, мировыми войнами и изменением климата относится к числу самых смертоносных угроз, которые навлекло на себя человечество. Тем, кому нравится неуклонное развитие Антропоцена и та судьба, к которой он бездумно дрейфует, я говорю: пожалуйста, задумайтесь и постарайтесь передумать. К тем, кто способствует росту числа природных заповедников во всем мире, позвольте обратиться с серьезной просьбой: не останавливайтесь! Просто цельтесь намного дальше».

Затем Уилсон приводит психологические и политические аргументы в пользу идеи защиты половины биологической Земли:

«Половина Земли – это цель, люди понимают и ценят четкие цели. Им нужна победа, а не просто известие о том, что процесс идет. Такова человеческая природа – стремиться к завершенности, к чему-то, что позволяет нам избавиться от тревог и страхов. Мы продолжаем бояться, если враг все еще у ворот, если банкротство все еще возможно, если дополнительные тесты на наличие рака могут оказаться положительными. Это наша природа – ставить крупные цели, которые, хотя и труднодостижимы, потенциально меняют правила игры и приносят пользу всем. Бороться с трудностями во имя жизни на Земле было бы самым благородным поступком человечества».

Что касается столь крайнего варианта, то есть веские причины для осторожности, которые можно резюмировать в трех словах: Великий Китайский Голод. Это самый ужасный период современной Китайской истории – с 1958 по 1962 год. При коммунистическом правительстве миллионы людей этой огромной страны были высланы из городов, чтобы обеспечить волну индустриализации сельских районов. Результатом этого стал повсеместный голод, нищета и десятки миллионов смертей. Связывать предложение Уилсона с величайшей ошибкой Китая, на первый взгляд, несправедливо, но вопросы все же возникают. Например, сохранит ли человечество право посещения этой половины?

Ким Стэнли Робинсон, писатель-фантаст, наиболее известный своей трилогией, где описывается жизнь людей на Марсе, предпочитает в качестве нашего пункта назначения Землю. Сторонник идеи Половины Земли Уилсона, он утверждает, что для того, чтобы создать столь огромный заповедник, людям даже не придется оставлять многие регионы. Во всем мире многие уже покидают сельские районы и переезжают в города. «На всех больших участках планеты стало меньше людей, чем было столетие назад, и становится еще меньше, – пишет он в Guardian. – По мере того как молодежь уезжает на заработки, деревни уменьшаются и объединяются с другими деревнями, так что даже не придется навязывать освобождение половины Земли от людей, это все равно происходит. Скорее это вопрос контроля за тем, как мы осуществляем подобные действия, и какого рода соглашения этому соответствуют. В опустевших регионах часть земель будет отдана под новые виды сельского хозяйства и пастбища, которые включают коридоры обитания, где наши собратья по планете смогут передвигаться без препятствий на пути в виде заборов и без риска быть убитыми поездами». Люди там получат работу в регенеративном сельском хозяйстве, пермакультуре, биологии дикой природы и будут выполнять другие работы, восстанавливающие природный баланс.

Когда Ной отправился в плаванье в своем ковчеге, его задачей было спасти не только пары животных Земли, но и своих собратьев-людей. Сравнение с Китаем может быть полезным предупреждением – мы предполагаем, что, образно выражаясь, необходимо построить новый ковчег, чтобы удобно разместить в нем людей, и что все мы играем определенную роль в его создании. Для того чтобы сохранить биологическое разнообразие, этот процесс должен создать рабочие места и дать лучшую жизнь наиболее пострадавшим при этом людям.

Какой бы радикальной ни казалась концепция Половины Земли, уже сейчас существуют успешные примеры меньшего масштаба. Один из них – огромный парк Адирондак в северной части штата Нью-Йорк. В девятнадцатом веке лесорубы полностью извели жизнь на этих горах. В начале двадцатого века фермеры, ученые, защитники природы и избиратели штата объявили пятьсот тысяч акров «вечно дикими». Затем, благодаря земельным трастам, сервитутам и другим методам, парк вырос до трех миллионов акров – это 20 процентов штата. С самого начала мудрое планирование предполагало, что люди будут жить в стратегически разумно расположенных и четко ограниченных городах и деревнях. Основная идея состояла в том, чтобы взять экологически разрушенный район и возродить его, приведя в него людей так, чтобы не нарушить экологический баланс. Сегодня парк Адирондак процветает, в нем хорошо жить как людям, так и представителям дикой природы. Он служит экономической и экологической моделью для подобных заповедников, которые можно создавать где угодно.

Как сообщает Чарльз Догерти, в Новой Зеландии в дополнение к плану восстановления местных популяций в «Зеландии» и аналогичных заповедниках, в настоящее время осуществляются крупные региональные инициативы. «Их концепция очень похожа на концепцию Адирондака, в которой предусматривается расширение сферы человеческой деятельности, а также поддержка природной устойчивости», – сказал он мне недавно.

Как в созданных природных заповедниках, так и в существующих городских центрах может возникнуть всплеск новых рабочих мест. Особенно если определение «зеленых» рабочих мест расширится и будет включать не только работу, ориентированную на энергоэффективность и сокращение выбросов углерода, но и возможности трудоустройства на должности, связывающие людей с природой (и друг с другом). Многие такие рабочие места уже существуют, а другие могут быть созданы при помощи различных предпринимателей, инвестиционных капиталов и институтов, которые будут их поддерживать: это городские менеджеры дикой природы; профессиональные «дикие охотники», помогающие домовладельцам и предприятиям заменить традиционные газоны привлекающей птиц местной растительностью; натурфилософы и тренеры; биофильные архитекторы и градостроители, а также застройщики и строители, создающие экологически чистые жилые комплексы. Некоторые из этих профессий могут быть просто увлечениями, но большинство из них должны стать вполне высокооплачиваемой работой. Истинное озеленение Америки и всего мира приведет к возрождению городских территорий, на которых будут жить как дикие животные, так и люди. И в то же время будут созданы обширные заповедники, предназначенные для восстановления естественной жизни. В некоторых из этих заповедников, например, в парке Адирондак, могли бы разместиться и человеческие поселения. Другие, как, например, «Зеландия», будут отданы исключительно не-человеческим видам. Из-за «эффекта ореола», описанного Чарльзом Догерти, возрожденные виды из заповедников естественным образом переселятся и в окружающие районы. И, в конце концов, в Симбиоцене популяция диких животных вполне может стабилизироваться как в пределах границ города, так и за ними. И, возможно, некоторые приграничные обитатели, проснутся однажды утром и отправятся искать свой путь из городов в исконные родовые земли – по зову дикой природы.