Леон взял в руки конверт. Плотная бумага пахла воском. На обороте стояла личная печать императора.

– Если возникнет опасность, что этот конверт попадет в чужие руки. Вы должны сделать все, – Лакруа посмотрел в глаза Леону, – я повторяю – все, чтобы этого не произошло. Понимаете?

– Да. – Леон почувствовал, как вспотели ладони. – Конечно.

– Вот и прекрасно. На выходе мой секретарь передаст вам еще кое-какие бумаги. Там есть письмо к Брюнегольду. Оно поможет. А теперь идите и не медлите больше. Болтать можно без устали, но наши противники сейчас не дремлют. Игра идет наперегонки.

Выбравшись из дворца, Леон отправился к эльфийскому посольству.

Тут тоже шумела толпа. Но гораздо более сдержанно, нежели перед Имперским Советом. Здание было оцеплено несколькими линиями кадетов. Люди держались на расстоянии. Если к стражникам, курсирующим по улицам, тут все привыкли, то кадеты разных школ выглядели неожиданно по-военному. Перед их лицом призывы к войне звучали по меньшей мере нелепо и пугали прежде всего самих крикунов. Кадеты были построены в боевой порядок. Все высоты, крыши и чердаки, были заняты лучниками. Горожанин, человек мирный, а часто так и вообще трусливый, тут чувствовал себя совсем уж не в своей тарелке.

Леон без труда нашел офицера, был отослан выше и так наконец добрался до того, кто отвечал за всю операцию. Конверт с печатью императора оказал магическое воздействие. Его даже не пришлось открывать. Буквально через полтора часа Слав, Филипп и Артур уже были в седлах…

Скакали без остановки всю ночь. Наверстывали упущенное.

Утром друзья остановились немного передохнуть. Развели костерок, и Филипп поджарил круглые сочные колбаски. В утренней прохладе, после долгой скачки, они показались всем удивительно вкусными и душистыми. Леон достал из сумы большой каравай черного хлеба, порезал его широкими ломтями. Артур принес каких-то трав и уверил всех, что хорошо разбирается в этом. Острые, пахучие и чем-то похожие на сельдерей листики стали приятным дополнением к жирным колбаскам. Запивали водой из ручья, что тек неподалеку.

О том, что происходит в Фервале, старались не говорить.

Только один раз Артур спросил у всех, но обращаясь к Леону:

– Как думаете, чем все это кончится?

Слав пожал плечами. Филипп хмыкнул и сунул в рот травинку: мол, меньше знаешь – лучше пищеварение. А Леон задумался. Нужно ли говорить очевидное? И так ли очевидно то, что видится с положения графского оруженосца?

– Кончится все одинаково, все и всех. Только у кого-то раньше, у кого-то позже, – сказал Слав.

– Да я не про это. – Артур поворочал палочкой угли. – Я в историческом смысле. В перспективе, так сказать.

– А в перспективе, – Слав растянулся на траве, – эта игра еще далека от завершения. Так что не беспокойся. Повоюем. На наш век хватит.

– Уж это точно, – подхватил Филипп. – Стрел и мечей на наш век будет предостаточно. А если кто-то переживет.

– Можешь не беспокоиться. Таких будет немного, – беззаботно перебил его Слав, и оба засмеялись.

Несмотря на веселость, которая показалась Леону несколько наигранной, между друзьями чувствовалась какая-то странная натянутость, тревога. То ли из-за событий последнего дня, то ли из-за той неопределенности, что ждала их впереди. Леон подумал, что было бы хорошо что-то сказать им, ободрить. Но понял, что не сможет найти правильных слов. И будет фальшиво, глупо, так что лучше и не говорить ничего.

Отдыхали недолго. Слав и Филипп успели чуток вздремнуть. Артур, видимо, еще не отошедший от вчерашней тревоги, беспокойно бродил по округе.

Леон его понимал. События развивались чересчур стремительно. Пугающе быстро.

Но ничего. Впереди день дороги. К вечеру мальчишка начнет с ног валиться. Будет впредь наука: спи, когда есть возможность.

Сам Леон возился с картой, пытаясь вывести наилучший маршрут с учетом путей орочьих кочевий, рек и редких населенных пунктов.

Выходила довольно непростая картина. Кочевья зеленокожих проходили в основном вдоль моря. Орки не любили забираться в лес и уж точно не жаловали гор, где чаще всего жили карлики, гномы. Вдоль побережья шла широкая полоса степи. Когда-то гномий бог Вотан уронил в море свой молот, раскаленный докрасна, и взметнувшаяся волна, состоящая из пара и жидкой грязи, смела все, что находилось на берегу. Поток был такой силы, что содрал землю, леса, деревни и города на несколько сотен верст. На тех землях еще долго нельзя было ни жить, ни передвигаться. Люди болели, а животные умирали или начинали странно меняться, превращаясь в уродов. До сих пор в заболоченной дельте реки Фергал живут потомки тех чудовищ. Агрессивные, злобные твари, едва-едва напоминающие своих прародителей. Так и образовалась странная, ровная, будто вылизанная чьим-то огромным языком степь, тянущаяся вдоль моря до самых земель варваров. По этой доске кочевали орки. Говорят, что им изначально было наплевать на странную болезнь, что уродовала детей и убивала взрослых. Орки… что с них взять? В Империи их долго не считали разумными, принимая за зверей. Охотились. Но потом кто-то из магов сумел расшифровать их речь.

Орки городов не строили. Только легкие переносные хижины, которые ставились на колеса и ехали по степи, как огромные телеги, запряженные мулами. Иногда зеленокожие рыли норы. Большие, с множеством разветвлений. Но в них орки не жили. Для чего они делают эту тяжелую, часто опасную работу, было до конца не ясно. Некоторые утверждали, что в этих пещерах скрываются сокровища. Так ли это, никто не знал. Смельчаков, которые лезли наобум в земляные катакомбы, было много, но очень немногие возвращались назад.

Вообще люди предпочитали не лезть в орочью степь. Зеленокожие кочевали большими семьями, родами, внутри которых существовала сложная, часто противоречивая иерархия. Нравы и обычаи были часто очень странные и дикие. Поэтому заранее предсказать, чем кончится контакт с несколькими сотнями орков, было очень трудно. Теоретически эти земли принадлежали Империи. Но при этом зеленокожим предоставлялась определенная автономия, условия которой выражались просто: «Империя не создает проблем оркам, пока орки не создают проблем Империи». Из числа кочевников даже формировался особый имперский легион. И хотя бойцами орки были слабыми, но они были от природы наделены совершенно дурным бесстрашием и яростью, которая часто сама по себе обезоруживала противника.

На этих землях стояло три городка.

Локслестер, город на реке Фергал, жители которого торговали лесом, сплавляя его в столицу. Это поселение находилось сильно в стороне от предполагаемого пути. И поэтому Леон его в расчет не принимал.

Левенделл, огромный город шахтеров. Тут недалеко располагалась одна из самых больших золотоносных шахт Империи.

И Гретхен. Последняя остановка на пути в Гуленгейм, резиденцию Брюнегольда. Этот получеловек-полуорк был одним из тех, кто сумел кое-как, с помощью Империи и собственной хитрости, объединить зеленокожих и сделать их союзниками людей. Брюнегольд был, что называется, себе на уме, но при этом порядок в своих землях соблюдал. По слухам, он был единственный из орков, кто имел несколько жен. Это противоречило царившему в кочевьях матриархату, но придавало Брюнегольду особый вес в глазах орков.