«О ком же ещё? Много ты видела блондинок в Кадингире?»

— Резонно. Почему ты тут? Это ведь не сон.

«Нет», — она блаженно закатила глаза. — «Здесь так много иремских артефактов, ты чувствуешь их не хуже меня. Но не будем тратить драгоценное время. Я хочу помочь тебе попасть в академию».

На всякий случай ущипнула себя.

Ай! Точно не сплю.

— Зачем? Ты в курсе о моём намерении изгнать тебя обратно в бриллиант. При таком раскладе тебе вряд ли хочется желать мне добра или помогать в чём-либо.

Шахди вздёрнула изящную бровь, уголок её губ пополз вверх:

«А с чего ты взяла, что я сама не хочу вернуться в бриллиант?»

— Хотя бы с того, что он тюрьма, а ты не дура, чтобы верить в повторное освобождение.

Личико красавицы сделалось серьёзным.

«До заточения в ожерелье, я не была добрым джинном, Лена. У меня хватало врагов, куда серьёзнее, чем те, кто сидит в оставшихся камнях. Многие из них всё ещё живы и жаждут моей смерти. Если я восстановлю силы и обрету плоть, они найдут меня и растерзают на миллион песчинок».

— В чём же твоя выгода? Остаться в живых любой ценой, даже если это будет пожизненное заточение?

«Ты знала, что время в иремских «лампах» течёт иначе? Оно практически останавливается. Однажды ожерелье снова попадёт в руки потомка царя Сулеймана, и я вновь буду свободной. Свободной и молодой, когда как мои враги мёртвыми или настолько дряхлыми, что ничего не сумеют мне противопоставить».

Она улыбалась так искренне, что я почти ей поверила. Почти.

«Ай, ты хочешь попасть в академию или нет?» — нетерпеливо поторопила она.

— Хочу. У тебя есть план?

«Есть. Я сама побеседую с хакимом, и он заверит твои бумаги».

Следующий вопрос сам просился на язык:

— Но не бесплатно?

«Мы заодно. Разве ты платишь самой себе? Решайся быстрее, у меня заканчиваются силы. Дай разрешение».

Действительно, отражение её лица поблёкло, в нём начали проступать мои черты.

— Хорошо, — я рискнула заключить сделку с ифритом. Что угодно, лишь бы не подвести друзей. — Разрешаю.

«Ты мудро поступила».

Шахди подмигнула мне и исчезла.

Почти в тот же момент я почувствовала онемение в кончиках пальцев. Оно ползло вверх по рукам к голове и спускалось в ноги. В какой-то момент я испугалась, что сейчас упаду, но этого не случилось. Затем исчезли слух и зрение, после чего моё сознание провалилось в знакомую зеркальную комнату. Связи с реальным миром никакой, пусто, глухо и не страшно. Шахди ещё слишком слаба, чтобы оставить меня здесь; я знала это каждой клеточкой своего тела.

Долго томиться в неведении не пришлось, даже заскучать не успела. Минуты через две-три всё закончилось.

Я «проснулась» прямо по центру комнаты хакима. В моих испачканных чернилами руках был экзаменационный свиток, на котором теперь красовалась золотистая печать в виде символа Меркурия. Света разглядеть её детально не хватало. Тонкие свечи успели сгореть все до единой. Прошло явно не десять минут… и даже не час. Я перевела озадаченный взгляд на хакима. Старик стал ещё белее, невидящие глаза распахнуты в бесконечном испуге, рот открыт в немом крике. По счастью, он был жив, но находился в крайней степени ужаса.

— Простите, — прошептала едва слышно и пулей выскочила на лестницу.

Что же ифритка сделала с ним? И на что, шайтан побери, потратила так много времени?! Уж точно не кормила голубей в парке. Я безграмотная и замараться чернилами просто так не могла. Шахди кому-то писала? Кому? Она никого здесь не знает. И как после всего этого я должна верить в её бескорыстную дружбу?

Сколько же вопросов!

Тщетно я искала её в отражениях — восточная пери не пожелала явиться с объяснениями.

Всё остальное в памяти почти не отложилось. Не переставая думать о напуганном лице хакима, я нашла администратора и вручила ему заверенный свиток. Флегматичный мужчина ничем не выдал удивления тому факту, что видит студентку аль-Исаакову первый раз в жизни. Вместе со словами поздравления намертво защёлкнул на моём правом запястье браслет с тремя жёлтыми цирконами и принялся объяснять, что следует делать дальше. Главное, мне положена кровать в комнате женской части общежития, а прочие учебные премудрости я пропустила мимо ушей.

***

Входом в основную часть академии — учебные залы и общежитие — служила стрельчатая арка, покрытая письменами по всему периметру. Именно её имел в виду Искандер, когда говорил о том, как не просто попасть сюда тайком. Пройти через арку может только обладатель браслета с цирконами.

Под женскую часть в академии отвели лучшие помещения на вторых этажах жилого крыла. Сладкий аромат жёлтых роз с горьким аккордом апельсиновых корок наполнял коридоры и неотступно следовал за мной до самого конца — просторной залы, одной на всех студенток. Вместо отдельных комнат каждой девушке предлагался огороженный лёгким тюлем альков с кроватью, маленьким шкафом и круглым столиком. Почти по-спартански. Плохо, что окон нет. Отсутствие естественного освещения стирало границы между днём и ночью и превращало безобидную залу в негостеприимный каменный бункер. Словно не элитное учебное заведение, а какая-то казарма.

Официально учебный год начнётся только после празднеств солнцеворота, старшекурсницы ещё не вернулись с каникул, а новеньких девушек было всего четверо. Я прямо воспрянула духом — шансы вычислить принцессу росли на глазах.

— Мира всем! — звонко воскликнула с порога. — Меня зовут Лена аль-Исаакова, я буду жить вместе с вами.

Девы оставили свои дела и с интересом обернулись в мою сторону. Правильно, сразу берём быка за рога, времени в обрез. Буду изображать душу компании. Недалёкую, но умеющую слушать; легкомысленную, но любопытную; болтушку, но дружелюбную.

Улыбка во все тридцать два и открытость сработали как нужно. Красавицы повставали со своих мест и представились в ответ.

Рания аль-Омар — смуглокожая пантера с миндалевидными глазами и пухлыми губами.

Лалла аль-Яхья — нежная дева в светлых одеждах с мечтательным выражением на лице.

Тамалу ар-Шараф — пери ярко выраженной восточной внешности с живыми, любознательными глазами.

Юлтафа аз-Халим — горделивая брюнетка, единственная, кто остался возлежать на диванчике, поприветствовав меня взмахом руки.

Глядя на них, я вдруг почувствовала себя вороной, по нелепой случайности залетевшей в вольер к павлинам. Девушки будто не учиться собрались, а проходить кастинг на роль жены шейха. Дорогие шмотки, блестящая косметика, идеальные причёски, глуповатые личики. На кой им вообще академия?

Не заметив носильщиков с сумками за моей спиной, Лалла удивлённо округлила глаза: