другого клавишника найдут. А первое время можно и по съёмным углам помыкаться, ты всё равно холостой…

– Это я пока холостой. Кто знает, чем закончится наш роман с Лидой. Вдруг свадьбу сыграем. Тут хоть у нас будет своя, отдельная квартира.

– Короче, Серый, решать тебе, – сказал я. – Либо синица в руках, либо журавль в небе.

На том и расстались. А я по возвращении в Свердловск я всё же заглянул в ближайшее к общежитию отделение Сбербанка СССР. На моём счету «висели» три тысячи двести восемнадцать рублей, тринадцать копеек… Живём, братцы! И это меньше чем за месяц только на трёх ресторанных песенках, из которых две ещё только начинают раскручиваться. Наверное, что-то накапало и за «Этот город» и «Аист на крыше», но не думаю, что «ЭВИА-66» так уж часто концертирует, в отличие от ресторанных коллективов, выступающих каждый вечер во всех уголках нашей необъятной Родине.

По совету сотрудницы сберкассы бо́льшую часть суммы я перевёл на срочный счёт, а полтысячи оставил на текущем – на разного рода текущие (прошу прощения за тавтологию) расходы. Деньги не должны лежать мёртвым грузом, они должны работать на благо Родины, инвестироваться в социально значимые проекты, будь то строительство ГЭС или детского садика.

Да-а, советские композиторы и поэты-песенники – народ явно не бедный. Особенно если твои песни (оратории, оперы) исполняются по всей стране. Спрашивается, и чего я в своей прошлой жизни не сочинял песенки? То есть я, конечно, сочинял, как и всякий, кто научился нескольким аккордам и умеет более-менее складно сочинять рифмы, а не только «кровь-любовь». Но я был человеком довольно самокритичным, и понимал, что даже в ресторан мои песни вряд ли возьмут. О том, чтобы на этом заработать, я вообще не думал. Да и не догадывался, если честно. Почему-то в молодости мне казалось, что все эти поэты-композиторы-писатели за свою работу получают что-то на уровне в лучшем случае квалифицированного рабочего. Ну и от государства всякие там дачи в Переделкино. Но это лучшие, а таких единицы на сотни и тысячи рядовых авторов. Только когда в уже развалившейся стране стал доступен интернет, народ стал узнавать о доходах любимых исполнителей, композиторов и поэтов. А уж если ты в одном лице и исполнитель, и композитор, и поэт, и твоя песня крутится и по радио, и по ТВ… В общем, снимаешь все сливки, и даже за учётом всякого рода налоговых отчислений остаёшься в хорошем прибытке.

Что ж, судьба дала мне, кажется, шанс прожить ещё одну жизнь, почему бы не сделать её чуточку беззаботнее? Во всяком случае, обеспечить себе надёжное финансовое подспорье, чтобы бедному студенту не думать о том, на что купить хлеба, молока и картошки, а спокойно заниматься учёбой, спортом и техническим прогрессом.

А мне очень хотелось, чтобы советские компьютеры находились на лидирующих позициях в мире. Если бы Виктор Глушков, под чьим руководством в 1966 году была разработана первая в СССР персональная ЭВМ «Мир-1», не прекратил разработку серии «Мир», то весь мир был бы на грани краха. Лучший персональный компьютер был бы создан в СССР.

Сейчас Глушков возглавляет Институт кибернетики АН УССР в Киеве. Сам он, кажется, ростовчанин, работал в Москве, но именно в Киеве ему были созданы все условия для творчества. С соратником Глушкова, директором Главного вычислительного центра Министерства радиопромышленности СССР Анатолием Ивановичем Китовым тоже хорошо бы завязать знакомство. Светлая голова, пионер отечественной кибернетики и информатики. Я, конечно не академик, но с моими познаниями в области компьютерной техники будущего мы могли бы создать неплохое трио в области создания новейших вычислительных машин, для которых сами и писали бы программы.

Другое дело, что в 1969 году советское руководство приняло решение прекратить разработки Глушкова и Китова, и начать создавать компьютеры на основе платформы IBM/360. Это привело к отставанию советской компьютерной индустрии. К тому времени, когда СССР запустил свой первый компьютер ES EVM (в СССР писали кириллицей ЕС ЭВМ) в 1971 году, США уже перешли на следующее поколение IBM/370.

Как убедить советских руководителей, что отечественная кибернетика может дать если не сто очков вперёд западной, но как минимум развиваться с ней на равных – та ещё задачка. Тем более кто меня, рядового студента, будет слушать? А начнёшь стучаться в двери – быстро рога обломают. Я вот и свои «Хроники будущего» до сих пор не могу пристроить адресатам. Ну нет у меня выходов на больших дядек, которые могут что-то решить.

А может вообще не париться, запустить «Хроники» в самиздат? Только оформить как какую-нибудь антиутопию. Роман-антиутопию таинственного писателя N под названием, скажем, «1999». Например, от лица жителя 1999 года описывается как его настоящее, так и прошлое. То прошлое, которое я пережил, с фактами, имевшими место быть в реальности. И пусть комитетчики ищут автора, флаг им в руки.

А что, идея, чёрт возьми, заманчивая. В юности помимо стихов даже рассказы пробовал писать, давал читать учительнице литературы Надежде Степановне, с которой у меня в школе сложились хорошие отношения, она меня даже хвалила, говорила, что, если не заброшу, буду работать над собой, то из меня может получиться толк. Впрочем, к сочинению прозы я быстро охладел, а может, и стоило прислушаться к словам Надежды Степановны.

Придётся снова брать в прокат машинку. Уложусь ли в месяц? Вряд ли. Вон некоторые писатели свои романы годами пишут. А я дилетант в этом деле. С другой стороны, тут важна не столько художественная ценность произведения (хотя тут любой уважающий себя автор со мной бы поспорил), а изложенные в нём факты. И когда описанное в романе начнёт сбываться, одно событие за другим, люди невольно задумаются: а может, стоит что-то предпринять, дабы не случилось то, что описано дальше и может случиться в нашей реальности? В том числе люди, которые находятся и будут находиться во власти.

Причём писать без экивоков, а как есть. Брежнев – значит Брежнев, Горбачёв – значит Горбачёв, Андропов – значит Андропов. События должны быть изложены также точно, хоть и в художественной форме.

Но тут же одна мысль охладила мой пыл… Когда-то читал в своём будущем, что у каждой печатной машинки свой неповторимый шрифт, образцы которых хранятся в КГБ. Вроде как для того, чтобы вычислять как раз тех, кто занимается самиздатом. И в магазине записывались паспортные данные покупателя. Но может и брехня. Машинок выпускалось тысячи, а шрифты если и снимались, то снимались с новых, заводских, перед тем, как они уйдут в народ. А