— Нужно что-нибудь оставить, — сказала Игорина. — Иначе ты вроде как предаешь свой клан. И потом, по-моему, швы — это даже красиво…

— Ладно, ладно, — перебила Холтер. — Но не забывай немного шепелявить. Конечно, я не права, но теперь ты выглядишь… ну, не знаю… ты выглядишь очень странно.

— Стройся! — приказал Джекрам. Он отошел на шаг и осмотрел их с наигранным презрением.

— В жизни не видывал таких шала… то есть прачек, — сказал он. — Желаю удачи — она, черт возьми, вам понадобится. Со своей стороны могу обещать, что по эту сторону стен кое-кто будет ждать вашего возвращения. Рядовой Перкс, ты теперь капрал, хоть и без жалованья. Надеюсь, во время нашего… путешествия ты кое-чему научился. Наступить и отступить — вот что вы должны сделать. Пожалуйста, никаких героических последних стычек. Если не знаешь, что делать, — бей по шарам и удирай. Если вы напугаете их так же, как и меня, — вообще никаких проблем не будет.

— Вы уверены, что не хотите с нами, сержант? — спросила Холтер, с трудом удерживая смех.

— Нет, парень. Юбку ты на меня не напялишь. Каждому свое. Где-то нужно поставить точку, вот я ее и ставлю. Грехов у меня полно, но уж что-что, а свои цвета Джекрам не прячет. Я старый солдат. Я дерусь, как положено солдату, в строю, на поле боя. И потом, если я попрусь в крепость в юбке, то рискую не узнать, чем все закончится.

— Герцогиня говорит, что сержанта Д-д-джекрама ждет иная дорога, — сказала Уолти.

— Ты, ей-богу, пугаешь меня до чертиков, рядовой Гум, — заметил Джекрам, поправив пояс на экваторе, — но, пожалуй, ты прав. Пока вы будете внутри, я тихонько прокрадусь к нашим. И если не сумею устроить небольшую отвлекающую атаку, то я не сержант Джекрам. Но я таки сержант Джекрам, поэтому можете не беспокоиться. Х-ха, да в нашей армии полно парней, которые кое-чем мне обязаны… — он хмыкнул, — …ну или просто не рискнут отказать. Полно лихих ребят, которые не прочь рассказать внукам, что дрались рядом с Джекрамом. Ну, так я им дам шанс побывать в настоящем бою.

— Сержант, штурмовать главные ворота — самоубийство, — напомнила Полли.

Джекрам похлопал себя по животу.

— Видишь? — спросил он. — Это вроде как моя личная броня. Как-то один тип всадил мне в пузо меч по самую рукоятку и страшно удивился, когда я ему врезал. И потом, вы, парни, наверняка так нашумите, что стражники отвлекутся. Положитесь на меня, а я на вас. Армейское правило. Вы подадите сигнал. Любой сигнал. Мне больше ничего не нужно.

— Герцогиня говорит, ваша дорога ведет дальше, — сказала Уолти.

— Правда? — весело сказал Джекрам. — И куда же? Надеюсь, в какой-нибудь славный кабак.

— Герцогиня говорит, она ведет в город Скритц, — продолжала Уолти. Она говорила тихо, а остальные смеялись — не столько словам Джекрама, сколько разрядки ради. Но Полли ее услышала.

Джекрам молодец, ох какой молодец, подумала она. Мимолетное выражение ужаса сошло с его лица за долю секунды.

— Скритц? Чего там хорошего? — спросил он. — Скучный город.

— Там меч, — сказала Уолти.

На сей раз Джекрам успел приготовиться. На его лице ничего не отразилось. Просто маска, надевать которую он был большой мастак. Странно, он должен был как-нибудь отреагировать. Хотя бы удивиться.

— Я за свою жизнь подержал немало мечей, — небрежно ответил Джекрам. — Чего тебе, Холтер?

— Вы нам кое-что не объяснили, сержант, — сказала Холтер, опуская руку. — Почему наш полк называется «Тудой-сюдой»?

— Первыми наступаем, последними отходим, — машинально отозвался Джекрам.

— Тогда почему нас дразнят Сырцеедами?

— Да, почему, сержант? — подхватила Маникль. — Судя по тому, что говорили те девушки… мы обязаны это знать.

Джекрам пощелкал языком.

— Холтер, Холтер, почему бы, черт возьми, не подождать, пока на тебе снова будут штаны, прежде чем задавать такие вопросы? Я прямо-таки смущаюсь…

Полли подумала: забрасываешь наживку, да? Ты ведь сам не прочь рассказать. Лишь бы отвлечь наши мысли от Скритца…

— А, — сказала Холтер. — Это про секс, да?

— Не совсем, но…

— Ну так расскажите, — потребовала она. — Я хочу знать, прежде чем умереть. Если угодно, я буду толкать девочек локтями и понимающе хмыкать.

Джекрам вздохнул.

— Есть такая песенка, — сказал он. — Однажды в понедельник, в погожий майский день…

— Значит, все-таки секс, — спокойно заметила Полли. — Это народная песенка, она начинается со слова «однажды», действие происходит в мае, значит, она про секс. Героиня — молочница? Держу пари, что так.

— Вполне возможно, — подтвердил Джекрам.

— Она шла на рынок продавать свой товар? — спросила Полли.

— Весьма вероятно.

— Та-ак… значит, вот и сыр. Девушка встречает… ну конечно, солдата, моряка, удалого паренька или какого-то парня в кожаной куртке. Ну, если песенка про нас, значит, она повстречала солдата. А поскольку это солдат из «Тудой-сюдой»… о-о-о, я чувствую, здесь будет игра слов. Только один вопрос: какой предмет одежды с нее свалился или расстегнулся?

— Подвязка, — сказал Джекрам. — Ты знаешь эту песенку, Перкс?

— Нет, но я знакома с народным творчеством вообще. Дома… то есть там, где я работала, у нас в трактире полгода выступали бродячие певцы. Под конец пришлось вызывать клоуна с хорьком. Но, в общем, я запомнила…

— И что, он стал с ней нежничать, да, сержант? — спросила Холтер, ухмыляясь.

— Скорей, творожничать, — под общее хихиканье подсказала Игорина.

— Боюсь, он украл у нее сыр, — Полли вздохнула. — Пока бедняжка лежала, ожидая, когда же ей наденут подвязку, ля-ля, он спер сыр. Так?

— Не спер, а украл, — поправила Холтер. — Не ругайся, когда на тебе юбка, Оззи.

— Тогда уж не Оззи, — сказала Полли. — Суйте хлеб в кивер, наливайте суп в сапоги… и крадите сыр. Правильно, сержант?

— Точно. В нашем полку люди практичные, — подтвердил сержант. — Армия живет желудком, парни. И я — лучшее тому подтверждение!

— Молочница сама была виновата. Почему она не сумела надеть подвязку? — спросила Тьют.

— Наверное, хотела, чтоб у нее украли сыр, — ответила Холтер.

— Золотые слова, — сказал Джекрам. — Ну, вперед… Сырцееды.

Они пробирались через лес к тропе, ведущей вдоль реки. Туман еще не рассеялся. Юбка цеплялась за ежевику. Несомненно, так было и раньше, но почему-то до армии Полли не обращала на это внимания. А теперь юбка всерьез ей мешала. Она рассеянно поправила носки — лежавшие порознь и придававшие пухлость… другим местам. Полли была слишком худая. Вот когда пригодились бы длинные волосы. Они гласят «женщина». Без них пришлось обойтись платком на голове и парой носков под рубашкой.