ФБР и контора окружного прокурора определенно подозревали диверсию. Большинство официальных лиц на месте происшествия боялись, что их обвинят в этом бедствии, как не обеспечивших должный уровень безопасности.

За несколько минут на командном пункте были опрошены Гейтли, Деррик и большая часть той рабочей бригады, которая резала светильники, а также большинство укладчиков линолеума и плотников, работавших в главном салоне до возникновения пожара. Все они рассказывали почти одно и то же.

Косвенных свидетелей опрашивали бегло. Многие из них собрались в барах по соседству, чтобы рассказать о пожаре или позвонить родственникам. Однако не всех, кто спустился вниз по сходням «Нормандии», удавалось допросить: многие были обожжены или отравлены дымом. Некоторые находились в глубоком шоке, их мокрая одежда примерзла к коже. Кое-кого без сознания выносили с судна товарищи и доставляли в береговой конец причала, где был развернут пункт первой помощи.

В больнице «Бельвю» звучали серийные удары больничного гонга: он ударял по семь раз, извещая город о разразившейся катастрофе. Вскоре к причалу № 88 понеслись машины «скорой помощи» не только из «Бельвю», но и из городской больницы Нью-Йорка, клиники Рузвельта, Военно-морского госпиталя в Нейви-ярд, больниц Сен-Винсент и Ленокс-хилл. Всего к месту катастрофы выехало 24 машины с 75-ю докторами и 85-ю медсестрами и санитарами.

В конечном счете причал № 92 – американская «родина» «Куин Мэри» и «Куин Элизабет» – были превращены в эвакогоспиталь. Пострадавших, включая тех, кто надышался дыма, приводили сюда и укладывали под одеяла в койки под покровительство Красного Креста. Доктора и медсестры со слезами на красных от едкого дыма глазах, вытащили более пятидесяти человек, которые спрыгнули с борта судна в ледяной Гудзон. Они делали искусственное дыхание пострадавшим от дыма и перевязывали обожженных, отправляя пострадавших более серьезно в больницы. Одна за другой санитарные машины, сквозь клубки перепутавшихся шлангов, добирались до головной оконечности пирса, забирали пострадавших рабочих и уезжали под крики полисменов, пытавшихся расчистить путь среди других рабочих и зевак.

Пожарные колокола и сирены, вой ревунов машин «скорой помощи», плотный едкий дым, толпы народа, километровые пожарные рукава, раскатанные вдоль улиц, и замерзающие брызги брандспойтов, создавали кошмарное зрелище.

Помощник начальника пожарной охраны Джон Маккарти, самый высокий чин отдела пожарной охраны на месте происшествия, дал четвертую тревогу. В ответ на нее выехали еще пять бригад, еще одна лестничная установка и лично Патрик Уолш, чрезвычайный пожарный уполномоченный города Нью-Йорка. Часы на почерневшем от копоти ходовом мостике «Нормандии» показывали 3:12 дня. Огонь бушевал уже приблизительно тридцать пять минут.

В это время к доку подошел пожарный бот «Джон Дж. Харви», поднявшийся вверх по Гудзону от своего причала на Блумфилд-стрит. Включив дизель-насос, он занял позицию у миделя на левом борту горящего парохода. Потоки воды от него еще больше увеличили дисбаланс между водой, попавшей на правый и левый борта «Нормандии». Соревнование между пожарными буксирами и машинами с большим опережением выигрывали первые.

Несколько геройских поступков совершил жестянщик Джек Пануццо из злосчастной бригады Деррика. Как только огонь полностью вышел из под контроля, он побежал в номер «Довиль» на Солнечной палубе, где без толку болтались несколько гражданских рабочих. Он разбудил их и бегом отправил с судна. Пануццо вернулся в салон как раз вовремя, когда от отравления дымом без сознания упал Чарлз Коллинз. Он на спине вынес молодого парня на берег и снова возвратился в огненный ад.

«Я возвращался трижды, – вспоминал он позже. – И каждый раз я кого-нибудь находил. Когда я вернулся туда в четвертый раз, огонь уже подпалил одежду упавшего в обморок парня, и я вытянул его оттуда».

В свою пятую вылазку на горящую «Нормандию» Пануццо сам задохнулся от дыма. Он был без сознания, когда другой жестянщик, Джо Риардон, споткнулся об него, подобрал и вынес на пирс. Его привезли в больницу, привели в чувство и приказали отправляться домой. Вместо этого он снова пришел на причал и еще четырежды поднимался на судно, каждый раз вынося оттуда моряка или рабочего.

Жена Пануццо услышала о пожаре в магазине и немедленно отправилась на метро домой. Включив радио, подобно сотням других жен в тот день, много раз перезванивала в конторы «Робинса» и ВМФ. «Я никогда больше не буду верить радио, – скажет она позже. – Они продолжали сообщать: “Чрезвычайное происшествие! Сотни рабочих попали в ловушку внутри судна! Это – как топка. Все погибли!” Я не могла добиться ничего от тех, кому звонила. Я не знала, сгорел Джек или нет, пока он не вернулся домой в одиннадцать часов вечера».

К 3:15 огонь почти выпотрошил надстройку «Нормандии», ее три верхние палубы. Громадные холлы, салоны и рестораны, однажды сделавшие ее знаменитой, сгорели дотла. Чудом остался нетронутым огнем лишь судовой театр.

Примерно в это время судовые генераторы исчерпали последние запасы пара и, завывая, остановились. Повсюду на судне свет замигал и погас, оставляя всех находившихся на судне, в том числе и пожарных, в кромешной тьме. Лифты тоже обесточились и встали. Остановились часы, равно как и насосы, обеспечивавшие водяное давление для пожарных брандспойтов.

Отказ электроснабжения обесточил и дренажную систему «Нормандии» типа «Горовиц». Она представляла собой сеть трубопроводов, через которую спускались за борт все излишки воды: из корпусного дренажа, гальюнов, ванных и умывален, даже вода от волн, разбивавшихся о судно во время плавания в штормах. Этот тип дренажа являлся развитием устройства старомодных шпигатов и, в отличие от последних, работал под воздушным давлением, которое обеспечивали вспомогательные котлы лайнера. Естественно, что после остановки генераторов дренаж уже не мог «сдуть» за борт сотни тонн воды, залитой на судно пожарными ботами с дока и пожарными машинами с пирса.

В тот момент, когда погас свет, электрик Джон Пайл вместе с товарищем работал в районе форпика. Они еще не знали о пожаре. Пайл вспоминал:

«Вдруг погасло освещение. Служащих верфи предупредили, что в случае отключения освещения мы должны были оставаться там, где находились. Мы стали звонить наверх, чтобы привлечь к себе хоть чье-то внимание. Примерно через пятнадцать минут кто-то все-таки позвонил сверху и спросил: “Кто-нибудь есть внизу?” Мы ответили, и голос сказал, что мы должны выбраться оттуда и покинуть судно. Мы с трудом сумели вскарабкаться и выйти на Главную палубу обходными путями. Именно там мы впервые увидели дым и поняли, что на борту судна пожар».

Поток рабочих по сходням «Нормандии» не ослабевал: три трапа вели на нижний этаж причала и еще три – на средний. Однако более 200 человек не смогли добраться ни до одного из них, попав в ловушку под карапасной палубой «Нормандии» недалеко от носовой оконечности: путь отступления отрезал огонь. Для спасения этих людей пожарные развернули две 26-метровые лестницы и прислонили их к знаменитой носовой оконечности. По ним начали медленно спускаться рабочие, оказавшиеся в западне форпика. Некоторых, сильно обожженных или наглотавшихся дыма, несли вниз их товарищи.