Первый вопрос задал полицейский по имени Бёрье Сван. Представляясь, он сказал, что руководит предварительным следствием, и Александре очень не понравилось то, каким взглядом он смерил ее, подавшись вперед. Верхняя пуговица у него на рубашке была расстегнута, и Александра видела, что грудь его заросла густыми волосами.

— Я домохозяйка. Занимаюсь домом и семьей, — произнесла она с гордостью.

— Откуда вы? — спросил второй полицейский с густыми пепельными волосами, падавшими на один глаз.

— Из Карлстада.

— Я имел в виду ваш акцент.

— Не понимаю, какое это может иметь отношение к делу. Я из Польши.

Она почувствовала, как щеки у нее запылали и шее стало горячо. Что, ей предложат переводчика, хотя она свободно говорит по-шведски?

— У вас есть машина? — спросил Бёрье, словно они договорились задавать вопросы по очереди.

— Да, есть.

— Какой марки?

— Черный джип вольво. Вон он, стоит под окном.

Они записали это в блокнот и спросили регистрационный номер. Александра почувствовала, что впадает в панику.

— Что вы делали вечером в воскресенье, семнадцатого августа?

Она водила пальцами по вышитой салфетке, лежавшей на столе, и не знала, что ответить.

— Я была дома, как обычно.

— Вы ездили в тот вечер на машине?

Александра вздрогнула.

— Нет. Что вы имеете в виду?

— Ничего. Вы не могли бы рассказать, чем занимались в тот день?

По-прежнему глядя в стол, она пыталась вспомнить, одновременно взвешивая каждое слово.

— Было жарко. Очень жарко. Я занималась детьми, а потом поливала сад. Мы пообедали вместе со свекровью, она гостит у нас сейчас.

— Вы помните, что именно ели?

Оба полицейских уставились на нее, и она не знала, на кого из них смотреть. Она нервничала, чувствуя себя, как на витрине. Казалось, они анализируют каждое ее движение, особенно Бёрье. Невозможно было не заметить, что он буквально раздевает ее глазами.

Она поправила шелковую блузку.

— Помню. Я сделала овощной салат с брынзой. Мы пили воду с лимоном, а потом кофе. Я все сфотографировала.

Она поднялась, чтобы принести телефон.

— Могу показать. У меня есть аккаунт в «Инстаграме», где я выкладываю то, от чего улучшается настроение.

Она словно старалась как-то разрядить обстановку.

— Сама я смотрю только фото садов, — добавила она. Поискав в телефоне, Александра нашла снимки того обеда. Показала дисплей полицейским, которые что-то отметили в своих записях.

— Выглядит замечательно.

Она осторожно положила телефон на стол и посмотрела на заставку — это была фотография их семьи.

— Это моя семья. На выпускном. Марта получила диплом за отличную успеваемость.

Они едва взглянули на фотографию, и Александра повернула телефон экраном вниз.

Стоит ли предложить им кофе? На самом деле больше всего ей хочется, чтобы все как можно скорее закончилось и они ушли — после этого она пойдет и встанет под душ.

Патрик все еще не вернулся с допроса. Ей не хотелось об этом думать, но неужели они и вправду могли его задержать? Спросить об этом она не решалась. Может быть, сами намекнут. Или все как раз наоборот. Она не знала, как себя вести.

— В тот день не произошло ничего необычного?

— Нет, насколько я помню.

— Что было? Расскажите, пожалуйста.

Она на минутку задумалась.

— В тот день Патрик уехал на работу чуть раньше и увез с собой свекровь. Они предполагали поужинать вместе в Стокгольме, прежде чем он пойдет на дежурство.

Изо всех сил она старалась скрыть свой польский акцент и ни словом не упомянула о Лив.

— В каком часу они уехали?

— Точно не помню, но, кажется, от четырех до пяти.

— Вы разговаривали с Патриком в тот вечер?

— Да, около одиннадцати он позвонил и сказал, что попытается немного поспать. Когда дежуришь, неизвестно заранее, какая выпадет ночь — может быть, не удастся даже прилечь.

Александра посмотрела в окно, опасаясь, что кто-нибудь из соседей увидит перед их домом полицейскую машину. Она попыталась убедить себя, что в середине дня все на работе.

— Вы знакомы с Лив Линд?

Они выложили на стол фотографию.

— Нет, то есть, да.

Александра бросила быстрый взгляд на снимок, однако успела разглядеть радостное лицо Лив и почувствовала, как на нее одновременно нахлынули и грусть, и гнев. Она кивнула и отвела глаза.

— Ужасно, что ее убили, — добавила она, надеясь, что это прозвучало искренне.

— Вы не могли бы рассказать о ваших взаимоотношениях?

— У нас с ней не было никаких взаимоотношений. Это у моего мужа были с ней отношения.

Что эти полицейские думают о ней?

— Но вы с ней встречались?

— Да.

— Когда вы познакомились?

— В прошлую пятницу.

— Не могли бы вы рассказать поподробнее?

Что ей следует сказать?

— Она была у нас в гостях на ужине, как друг, если можно так сказать.

Александра внутренне запаниковала. Что именно она может рассказать? Почему они не сговорились заранее?

— Как ее вам представили? Как новую девушку вашего мужа? Он намеревался вас бросить?

Александра не ответила.

— Нам известно, что у вас полиаморные отношения, так что можете рассказать все, как есть.

Эти слова произнес отвратительный тип Бёрье — увы, она могла себе представить, какие картины рисовались в его мозгу. Трудно было не заметить, как у него блестят глаза.

— Понимаю, это может звучать странно, однако мы выбрали такой стиль жизни.

Она расправила юбку и сжала руки так крепко, что вены на руках набухли и посинели.

— Какой именно?

— У моего мужа есть параллельно и другие отношения, но это не противозаконно. Он женат только на мне. Я его жена.

Они не имеют права ее осуждать. Она ощутила легкий приступ тошноты.

— Его главная семья — это мы, живущие в этом доме, ну, а еще…

Она заметила, что полицейские заерзали. Казалось, что стены начали трескаться и с них посыпалась штукатурка.

— Раньше вы были знакомы с Лив?

— Нет.

— Расскажите, пожалуйста, о событиях прошлой пятницы.

— Даже не знаю, что сказать. На ужин у нас было жаркое из телятины и картофель в ореховом соусе. Патрик предупредил нас за несколько дней, что собирается что-то рассказать.