лад, — Дахр подлил всем еще, — А по поводу того, что вы сказали, почтенный… Я завидую вам в этом. Потому как не могу себе такое позволить. Я продаю товар дорогой, и он должен быть высшего качества. Никому не нужна наложница которая выполняет прихоти хозяина по принуждению. Тогда это просто кусок мяса и соитие с ней доставляет не больше удовольствия, чем рукоблудство. Она должна хотеть этого всей душой. Она должна жить ради того, что бы угождать своему господину…

И я должен убедить, что её положение есть лучшее из всех возможных, а служение хозяину — высшая радость, которую ей придется испытать в жизни. А для этого я должен знать свой товар. Знать его лучше, чем они сами себя знают. Я не могу позволить себе отстранится. Те, кто так делают, их уровень — это продажа нищих должников да дикарей, которых такие же дураки, думающие, что если они не заплатили за раба, то он бесплатный, привозят из набегов.

— Вы хотите сказать, что можете убедить человека, что рабом быть лучше чем свободным?

— Легко, уважаемый! Свобода — это морковка которую держат перед мордой ишака, впряженного в телегу. А ещё — это очень дорогая штука. Не всем она по карману. И платят за неё комфортом, близкими, а, зачастую, и жизнью. Вот вы, достопочтенный Капитан, свободны?

— Ну, так-то, да… — Капитан недоуменно пожал плечами.

— И вы можете делать всё, что пожелаете без оглядки на кого бы то ни было?

— А на кого мне оглядываться? Кто мне указ? Я теперь пекусь только о себе, да о команде.

— То есть вы все таки должны учитывать интересы своей команды, верно, почтенный?

— Ну тогда выходит, что и вы не свободны?

— А когда я говорил, что свободен? Я так же скован цепями обязательств, дел, обещаний…

— Выходит, свободных людей в природе нет?

— Есть. В любой, даже самой маленькой стране имеются огромные глухие пространства, куда любой может уйти, построить дом и жить один, не связанный ни законами, ни моралью, ни традициями. Только вот, почему-то, мало кто выбирает такую свободу.

— Ну потому, что, в одиночку, выжить ещё суметь надо…

— Верно. В городе помирающий с голоду нищий всегда может надеяться на то, что добрые люди дадут ему кусок хлеба. Больной — что к нему придет врач. Находящийся в опасности — что ему окажут помощь. А свободный человек может рассчитывать только на себя. Любой неурожай, болезнь, случайная рана — и все. Твоя жизнь окончена.

— Ну можно же семьей жить. Селом…

— Да. И снова здравствуйте законы, обычаи, традиции, стеснения себя ради интересов других.

— Но зато тебе, если что, будет, кому помочь.

— И ради этого, даже такой сильный человек как вы, готовы расстаться с частью своей свободы. Ради того, чтобы иметь за спиной команду, а не встречать все опасности этого мира в одиночку. А вы достойнейший, можно сказать, выдающийся в этом смысле человек. Теперь же представьте кого-то куда более слабого телом и духом.

Дахр пригласил Капитан к окну, из которого был виден стоявший около стены паланкин. Четверо рабынь расположились вокруг, весело болтая.

— Посмотрите на них. Они беззаботны и счастливы. Они выполняют простую понятную работу и, пока они её делают, им не надо думать о куске хлеба, крыше над головой и завтрашнем дне. Они одеты неподобающе и вызывающе, но никто их за это не упрекнет, ведь они всего лишь рабы выполняющие прихоть хозяина.

Всех четверых я купил еще детьми в трущобах на Ротонге. Это простые девушки из бедных семей. Что их ждало на свободе? Такой же нищий муж, тяжелая грязная работа, куча детей, быстрая старость, болезни, смерть. В лучшем случае. Я говорю это, чтобы вы поняли, как легко мне было убедить каждую из них, что жизнь раба носящего мой паланкин лучше, чем та, что их ждет на свободе. Только не в коем случае не подумайте, будто я считаю себя благодетелем. Нет — обменять участь бродячей собаки на стойло ездовой скотины… Даже я не настолько циничен, чтобы считать это благом. Но признайте — уговорить человека отдать свою свободу не так уж сложно как кажется?

— Ну, в чем то вы, безусловно правы… — после некоторого молчания выдавил из себя Капитан.

— И вам, достопочтенный, от этого не радостнее, верно? Вот и мне так же… Я, как никто иной, вижу насколько люди слабы и как легко они сдаются перед обстоятельствами. Более того — я сам слаб. Я не могу менять мир. Я просто принял его правила игры и наслаждаюсь маленькими радостями, которые он мне дает.

— Есть у нас выражение: «Не мы такие — жизнь такая».

— И позвольте угадаю, почтеннейший, часто используется для самооправдания всякой сволочью?

— Ну, я не то имел ввиду…

— Не беспокойтесь — я прекрасно знаю не только людей, но и себя. Я — похотливая, лживая, хитрая сволочь. Другие тут не богатеют. Но будь я проклят, если не получаю от этого удовольствия! И вам советую этому научится. Вы ступили на опасную тропу вольного человека и на ней законы звериные. Начните наслаждаться тем, что вы умнее, быстрее и зубастее чем те, кому не повезло оказаться у вас на пути. Иначе ваши принципы, и ваше нежелание пачкать руки погубят не только вас, но и тех кто идет за вами.

— Спасибо за совет, — Капитан криво ухмыльнулся и ткнул пальцем в Старпома — Но на этот случай со мной вот этот хмырь. Его хлебом не корми — дай кого ни будь наебать или прикончить. Я тут просто, чтобы у него окончательно резьбу не сорвало.

— Ах да — «Общее руководство»… Кстати — а почему ваш многоуважаемый помощник молчит? Я думал он обычно более красноречив.

— С вами, достопочтенный, мне в красноречии не сравнится, — поднявшись, Старпом кивком поблагодарил за гостеприимство, — Мы, пожалуй, пойдем — у вас еще дела. Встретимся вечером. И напоследок — куда бы вы посоветовали сходить? Вы лучше нас знаете город.

— Только не на базар — в это время дня там настоящий кошмар. Посетите лучше бани.

— Хорошая мысль, — одобрил идею Капитан, — Давненько я в баньке не был.

* * *

Бани, учитывая размер платы за вход, являлись скорее элементом роскоши, нежели местом куда можно было забежать отмыться после тяжелого трудового дня. Капитан даже немного побухтел на этот счет, однако, как только узнал, что кроме мытья в стоимость входит еще и массаж, сменил гнев на милость. Внутри было роскошно. В центре,